28 
Кейт молча взял их, нелепость ситуации спасла его. На первом листе было написано шесть имен с комментариями, на втором — двенадцать, на третьем — четыре.
— Это что, гарем?
— Не глупи! — отрезала мать.
Наверное, она, как и он, вздохнула с облегчением, вернувшись к привычной семейной конфронтации.
— Выбирай, Кейтсби, выбирай. Ты несколько лет не был здесь, и сомневаюсь, что твои недавние приключения привели тебя туда, где ты мог встретить достойных молодых леди.
«Как ты удивилась бы, мама! При условии, что к достойным относятся дочери и вдовы богатых простолюдинов».
— Я подобрала кандидаток. — Несмотря на пухлое телосложение и маленький рост, мать держалась величественно. — На первом листе подходящие тебе девушки из здешних мест. Я знаю каждую, ее достоинства, характер, даже родственников…
— Просто племенной учет.
Мать возмущенно фыркнула.
— К чему темнить? — сказал Кейт. — Речь о преемственности и потомках.
— Вот именно. И я рассчитываю, что ты исполнишь свой долг.
— Уверяю тебя, мама, я, как граф Малзард, намерен исполнить свой долг во всех, — он подчеркнул последнее слово, — отношениях. Однако неподходящая графиня в Кейнингзе огорчит тебя даже больше, чем меня.
— Отсюда и список. В нем нет ни одной, которую я не смогла бы принять.
«Так ты намереваешься жить здесь? — подумал Кейт. — Вдовий дом не для тебя». Он уже пообещал это матери, но такая перспектива наводила на мрачные мысли. Они всегда будут раздражать друг друга.
— На втором листе главные наследницы, — продолжала она. — Наше поместье нужды не испытывает, но лишние деньги никогда не помешают. Однако я мало кого из них знаю. Какая жалость, что Диану Аррадейл уже подцепили, вечно ты опаздываешь!
— Графиня Аррадейл? — Он просматривал список и узнавал фамилии, но не личности. — Вряд ли она заинтересовалась бы вторым сыном графа. И кто ее подцепил, а вместе с ней и значительный кусок Йоркшира?
— Южанин. Маркиз Ротгар. — Мать хмыкнула, выразив так свое мнение по этому поводу. — Я осторожно навела справки о других. На третьем листе девушки из семей с большим политическим влиянием. Надеюсь, ты намерен принимать участие в работе палаты лордов?
— Полагаю, что должен, хотя был бы рад больше никогда не видеть Лондон.
— Ты всегда был для меня загадкой, Кейтсби, — нахмурилась мать.
— А ты для меня, мама. Наверное, ты начала составлять этот список сразу после смерти Роу.
Ее круглое лицо сморщилось.
— Не сразу, но вскоре. Я вижу неотложную необходимость, даже если ты этого не понимаешь.
— Вы с отцом, должно быть, хорошо подходили друг другу.
— Да. И этот брак был устроен нашими родителями, как и брак Артемис и Себастьяна. Если хочешь…
— Нет! Я сам выберу невесту, мама, но благодарю тебя за помощь. Я тщательно просмотрю списки и решу, как лучше поступить.
— Обещай мне, что сделаешь хороший выбор, Кейтсби, — раздраженно поморщилась мать.
— Что именно значит «хороший»?
— Ты выберешь подходящую графиню Малзард.
— Я намерен сделать именно это.
— Хорошо, — все еще с сомнением сказала мать.
Вздохнув, она вышла.
Кейт смотрел на аккуратно написанные страницы, сообразив, что не знает, чей это почерк — матери или клерка. У нее даже не нашлось повода хоть когда-нибудь написать ему. Письмо, извещавшее о смерти Роу, написал секретарь брата Маунт.
Он и Маунта унаследовал? Вероятно, да. Этот тихий, средних лет человек постоянно держался в тени, пока его не вызовут.
Если этот аккуратный твердый почерк принадлежит матери, то это просто чудовищно, если учесть, что строки написаны, когда тело ее любимого старшего сына еще толком не остыло.
Кейт заставил себя увидеть оборотную сторону. Потрясенная неожиданной смертью, мать, должно быть, цеплялась за второго сына как за шаткую опору, хваталась за импульсивного, беспечного, дерзкого Кейта, каким его считала, выбирая между ним и изгнанием из дома, который принадлежал ей сорок лет.
Если правильный брак снова внесет спокойствие в мир его матери, то просьба невелика. Но Кейт поймал себя на том, что ему очень не хочется выбирать невесту из этого тщательно составленного списка.
На следующее утро Кейт проснулся в большой и очень удобной графской кровати. Повернувшись на спину, он разглядывал на пологе над кроватью позолоченную металлическую розетку, изображавшую солнечные лучи. Он понять не мог, почему его брат потрудился украсить то, что никто, кроме него, не видит.
28 
