Лёгкий, ненавязчивый романчик 
172 
Терен и Лежек, продолжающий прижимать к себе руку, придвинулись к нам поближе. Мы ехали вчетвером бок о бок, и только Мышка весело бежала сзади, привязанная за поводья к седлу Кулона.
На улице потихоньку собирался народ, тихо и не очень переговаривавшийся между собой. Правда, прямых оскорблений не было слышно. В общем гуле различались отдельные реплики. Скуластая баба в цветастом полушалке, утирая глаза концом платка, сообщила своей подруге или, скорее, родственнице, судя по их сходству:
- А девица-то, видать, раненая. Вон ножка, глянь, перевязана. И бледная какая, видать, не жилец она на этом свете, ой, не жилец…
- И мальчонка руку свою баюкает, ровно младенчика, - с готовностью ответила та. – Никак вупырь проклятый когтями ядовитыми задел. И будет парнишка теперь по ночам в клыкастое и зубастое чудище превращаться…
- А по мне, пусть клыкастый и зубастый, - томно протянул молодой девичий голос. – Если тело прежним останется…
До этой реплики мы еще сохраняли спокойствие, но после нее парни опустили головы, скрывая усмешки.
- Эй, маг, а с хутором-то что? – спросил сбоку серьезный мужской бас.
- Нет больше хутора, - не поворачивая головы, хладнокровно ответил Ален. Толпа потрясенно замолчала. Затем послышался один душераздирающий женский вопль, за ним еще один, и еще… Похоже, родственники на хуторе имелись у многих. Хотя, если вдуматься, в таких местах все через одного друг другу свояки, кумы и сватья.
Больше нас никто ни о чем не спрашивал, и мы доехали до избы бабки Евсейки. Она уже стояла на крыльце и, рассыпавшись в приветствиях и причитаниях по поводу наших боевых ранений, гостеприимно пригласила нас в дом.
Поставив меня около лавки, Ален, не спрашивая разрешения, осторожно стянул мои штаны, осмотрел рану, нахмурился, но ничего не сказал и просто еще раз смочил тряпку бальзамом. С Лежеком повторилось то же самое, с той разницей, что штаны с него никто не снимал, а он просто закатал рукав.
- Я уйду максимум на полчаса, - проговорил Магистр, убирая бальзам. – Бабушка Евсея, разрешите ребятам подождать у вас моего возвращения?
- Ох ты ж мне, да конечно! – захлопотала бабка. – Я им сейчас молочка достану, свеженького, и пирожков с капустой, утром ладила, как знала, что гости будут…
Ален, поблагодарив, исчез за дверью, а мы остались пить молоко, есть пирожки с капустой и рассказывать бабке о событиях на хуторе. Последнее я предоставила парням. Мы все не отличались разговорчивостью, но Терен, при необходимости, мог состряпать вполне эпическое повествование.
- И не осталось на хуторе ни одной души – ни живой, ни мертвой, - вдохновенно завершил он свое повествование. – Впрочем, и хутора тоже не осталось.
Бабка Евсейка зачарованно слушала, и я могла представить, как через минуту после нашего ухода эта «Повесть о событиях на хуторе» разнесется по всей деревне.
Молоко кончилось, из груды пирожков на тарелке осталось две штуки, кои я ревностно сберегала для Алена, а оный Магистр все не возвращался. Бабка посчитала своим долгом развлечь нас, поведав о событиях в деревне, произошедших за последние сутки. Мне удавалось успешно создавать впечатление усердного слушателя, хотя на самом деле я просто смотрела в окно, пропуская болтовню старушки мимо ушей и изредка кивая, пока одно сообщение не привлекло мое внимание.
- Бабушка Евсея, кто пропал?
- Да не пропал, деточка, а ушел. Помощник мельника. Саввишна, мельничиха, значит, пришла утречком в деревню, да и поведала: явился, мол, парень к ним накануне днем и попрощался. Уйти, дескать, ему надо. Ждут его. А кто его ждет-то? За полгода ни одной весточки от родных не было, а тут вдруг раз – и уходить надо. Потап, мельник-то, предложил ему остаться, до весны хотя бы, но не тут-то было. Уперся парень. Надо, мол, идти и все. И так и ушел.
Я переглянулась с ребятами. Итена, конечно, никто не ждал. Он просто не захотел оставаться там, где про него знали маги.
- А еще, - продолжала бабка, довольная нашим вниманием, - на заре за озером молоньи полыхали. И одна за одной, одна за одной… Яркие такие, аж глазам больно. И что это за гроза такая – в выстудне?
Я кивнула. «Молоньи», вероятно, были отблесками наших заклинаний. Но для уверенности решила уточнить:
- Может, наведенная гроза это была, бабущка. А где озеро находится?
- А вон там! – бабка показала рукой на юг. – Верст двадцать до него будет, это по прямой если.
172 
