8

Он был немного смугл, высок и красив — типичный зажиточный итало-американец. Когда он улыбался, — а улыбка почти не сходила с его губ — обнажался безупречный ряд белых зубов. У него были влажные карие глаза, слегка вьющиеся черные волосы. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Он любил носить черные итальянские костюмы, шелковые рубашки и изготовленную на заказ обувь. Ник Бассалино одевался только в самое лучшее, что могла предложить реклама модной одежды.

И жил он со вкусом и размахом, в большом доме, стоявшем на одном из холмов в окрестностях Голливуда. Ник не был актером, хотя получал не раз предложения сняться в кино благодаря своей весьма привлекательной внешности. Лишь опытный специалист, изучая ее внимательно, мог отметить, что зубы Ника выправлены опытным дантистом, форма носа улучшена пластической операцией, а черные, как смоль, волосы слегка подкрашены.

Ник был главой фирмы «Варехаузинг Инкорпорейтед». Она имела обширное поле деятельности, включая дела, связанные с кражей легковых и грузовых автомобилей. В своем роде это была крупнейшая фирма на Западном побережье. Имея такого отца, как Энцио Бассалино, Ник был обеспечен мощной поддержкой с тыла.

Рядом с Ником неизменно видели Эйприл Крофорд, стареющую кинозвезду, уже четыре раза побывавшую замужем. Начинающих актрис и прочую мелочь, подвизавшуюся при Голливуде, Ник просто не замечал. Он всегда старался быть в центре внимания, где бы ни появлялся, а в Голливуде вернейшим средством для этого было показываться с какой-нибудь примадонной.

Они уже год жили вместе, и этот из союз — что касалось общественного мнения — был полезен как для него, так и для нее.

Эйприл считала большим достоинством Ника уже то, что у него самого были деньги и он не жил за ее счет. К тому же он хорошо выглядел и не был юнцом, что избавляло ее от возможных насмешек обывателей. Он хорошо ладил со всеми ее друзьями: как с мужчинами, так и с женщинами. И что для Эйприл было самым главным — он оказался великолепным в постели.

Что касалось Ника — то он просто наслаждался такой великосветской связью. Ведь благодаря этому он вошел в круг киношной богемы, его фотографии время от времени появлялись на страницах журналов, что, по его мнению, ставило его в разряд людей самого высокого ранга.

Он не мог понять, почему его отец так невзлюбил Эйприл. Энцио частенько названивал ему, вправляя мозги.

— Ну что, как дела у тебя с твоей старухой? Не мог найти ничего получше? Ты хочешь, чтобы над нашей фамилией смеялись?

— А ты хочешь, чтобы со мной рядом была какая-нибудь смазливая юная дурочка? — отвечал ему Ник.

— А почему бы и нет? Разве плохо, когда рядом с тобой молодая бабенка с упругим бюстом, на которую зарятся другие мужики, а владеешь ею ты?

— Ах, ничего ты не понимаешь… — возражал Ник всякий раз. Его воротило от папашиных аргументов.

— Ну, конечно, где уж мне, старику, понять. Но этот старик, который, как ты говоришь, понять ничего не может, кое-чего все же добился в этой жизни, так что тебе грешно жаловаться, что ты мой сын.

— Ну, хорошо, хорошо, забудь это. Я отобью тебе телеграмму, когда у нас все будет кончено.

— Ну, и негодяй же ты! — подытоживал обычно разговор Энцио, и они оба смеялись.

Между ними существовала более чем родственная связь — это была любовь, нерушимая, гордая любовь, которая объединяет итальянскую семью.

Энцио — как бы ни складывалась его личная жизнь — всегда оставался для своих сыновей прекрасным отцом. Он почти полностью взял на себя их воспитание, когда здоровье их матери вконец расстроилось после истории с Чарли. Ником он был доволен, особенно его деловой хваткой. Этот знал, что почем, и те, кто хотел вступить с ним в дело, крепко подумывали вначале о том, стоит ли с ним связываться. Ник был действительно достойным сыном Энцио Бассалино.

Ник и Эйприл жили в разных домах, но Эйприл всегда хотела, чтобы по выходным дням Ник был рядом с ней. Это была хорошо сохранившаяся блондинка сорока лет, маленькая, стройная, всегда безукоризненно одетая и причесанная. Глядя на нее со стороны, ей можно было дать не больше тридцати, но вблизи мелкие, усталые морщинки и наметившиеся мешки под глазами выдавали ее истинный возраст.

  13