Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
22 
К чертям собачьим. Что за тоскливая компания!
– Сейчас приду, – прошептала она, хотя и не думала возвращаться.
За стенами гостиной кипели и бурлили страсти в просторном казино. Лаки прошлась взад и вперед, кивая сотрудникам, поглядела, как внимательно следят старшие смены за действиями крупье, подивилась причудливым и нелепым туалетам игроков. Где еще можно встретить купальные шорты мирно соседствующими с шикарным вечерним платьем? Клетчатый пиджак рядом со строгим смокингом? Проститутки смешались с домохозяйками, плейбои с картежниками.
«Я хочу мужика, – подумала она. – О Господи, как я хочу мужика!»
Лаки пошла к конторке и выбрала ключи от свободного номера. Тут она снова начала чертыхаться. Ей нужен был не просто кто-то. Между ней и партнером должна возникнуть некая магическая связь, пробежать таинственный и волшебный ток. В конце концов, позади оставался долгий период воздержания.
За рулеткой в одиночестве сидел какой-то мужчина. Темноволосый, задумчивый. Он напомнил ей Марко.
Нет!
Она резко отвернулась.
Она чувствовала себя такой одинокой. Ей нужен был ни к чему не обязывающий секс с безымянным любовником, который даст ей то, что ей нужно, а потом незаметно исчезнет.
Кто-то схватил ее за руку и с укором сказал:
– Вы ушли с моего представления. Что это с вами? Вы не умеете оценить настоящий талант?
Она обернулась и после недолгого колебания ослепительно улыбнулась:
– Ленни Голден! – воскликнула она. – Вот вас-то мне и надо!
ГЛАВА 5
Олимпия не любила Нью-Йорк летом. Слишком уж много людей, жара, грязь. Она старалась приезжать туда как можно реже, но иногда обстоятельства складывались так, что избежать поездки никак не удавалось. Третья по счету свадьба ее матери как раз относилась к подобным обстоятельствам.
Из Парижа Олимпия прилетела на «Конкорде» вместе со своей девятилетней дочерью Бриджит и с ее няней, англичанкой по имени Мейбл.
Бриджит была очаровательным ребенком. Девочка унаследовала от матери густые светлые волосы и голубые глаза, а от отца – благородные черты лица и гибкую фигуру. А еще к ней перешел материнский взбалмошный характер.
Няня Мейбл представляла собой разочарованную пятидесятилетнюю женщину, после тридцати пяти лет «оказания услуг» пришедшую к выводу, что она даром прожила жизнь, приглядывая за чужими детьми. Олимпия замыкала длинную цепочку ее богатых работодателей, и, хотя Мейбл провела у нее только шесть месяцев, она уже успела невзлюбить капризную белокурую наследницу миллионов Станислопулоса. Да и ребенок оказался немногим лучше. Избалованный, самовлюбленный и вредный. Словом, родная мамочка в миниатюре. К счастью, зарплата более чем компенсировала моральные неудобства, и к тому же няне Мейбл нравилось пользоваться шикарными лимузинами и первоклассной обслугой. В Париже Олимпия редко поднималась на «детский», как она выражалась, этаж своей двухэтажной квартиры на Авеню Фош, так что няне Мейбл почти не приходилось с ней сталкиваться.
Олимпии очень не хотелось ехать вместе с Бриджит и няней, но ее мать настояла, чтобы именно Бриджит несла цветы на свадьбе, и Олимпия не смогла найти подходящей отговорки.
Ее мать, Шарлотта, являла собой классический образец шикарной светской дамы. Она вышла замуж за Димитрия Станислопулоса в возрасте двадцати лет, вопреки отчаянным протестам родителей. Девять месяцев спустя она родила Олимпию, а еще через три – развелась. Далее Шарлотта вернулась в Америку, и не прошло и года, как она вторично вышла замуж, на сей раз за банкира с Уолл-Стрит, в полном согласии с пожеланиями родителей. Первые двенадцать лет своей жизни Олимпия провела с матерью в Америке, но, когда пришла пора полового созревания, девочка стала неуправляемой и принялась закатывать ежедневные скандалы, требуя, чтобы ей разрешили жить с отцом, который постоянно курсировал между своим островом в Греции, своей яхтой и парижским особняком. Родители в конце концов пришли к компромиссному решению, и в ее жизни чередой потянулись различные школы-интернаты, и из каждой ее по прошествии некоторого времени благополучно вышибали. В итоге Олимпия добилась своего и перебралась к Димитрию, который относился к ней как к очередному гостю, не лучше и не хуже.
Муж-банкир Шарлотты отошел в мир иной год назад. Олимпия никогда не испытывала теплых чувств к отчиму. А теперь Шарлотта наметила нового кандидата под венец, некоего кинопродюсера. Олимпия вовсе не стремилась к встрече с очередным родственником.
22 
