254 
Она с содроганием представила себе, что сейчас последует. Раздеваясь до трусов, он во всех подробностях рассказал ей, что собирается проделать с Бобби. Он носил трусы с аппликацией в виде сердечек, и его возбуждение было очевидным и отвратительным.
Бобби кричал, и его отчаянные вопли как ножом ранили ее сердце. Это из-за нее Бобби попал сюда. Из-за нее.
Сантино не смотрел на Бриджит, сосредоточив все внимание на ребенке. Сейчас он совершит что-то такое ужасное... такое подлое...
Боджи быстро и тихо спускался среди зарослей кактуса, сорной травы и кустарника.
Лаки удавалось не слишком отставать. Она не обращала внимания на кусты и свисающие ветви, которые цеплялись и царапали ей руки и лицо.
Они подходили к черному ходу. Перед ними простирался большой бассейн, а вокруг него – несколько стеклянных дверей, ведущих в глубь дома.
Ворвемся здесь, – пробормотал Боджи, доставая револьвер. – Мы вот-вот освободим детей. Обещаю тебе, Лаки. Вот-вот.
Миссис Боннатти? – спросила Иден, проскользнув мимо Зеко и встав перед толстухой.
Донателла уставилась на нее.
У тебя здесь моя муж? – прогремела она. – Моя Сантино?
Да. Он здесь, – ответила Иден. – Но прежде, чем вы его увидите, нам с вами надо поговорить.
Он спать с тобой? – спросила Донателла. – Говорить правду.
Стражник воспользовался моментом и протиснулся мимо Донателлы в дом.
– Подожди-ка... – начал было полностью сбитый с толку Зеко.
Но идущий следом за Стражником Дикарь вытащил револьвер и проговорил:
Помалкивай, милейший. Где дети?
Кто эти люди? – бушевала Донателла. – Что здесь происходит?
Станьте к стене и молчите, – скомандовал Дикарь. Он махнул рукой Иден: – Тебя это тоже касается, киска.
Громко топая, из кухни вышел Блэки. Дикарь знаком приказал ему присоединиться к остальным. Блэки попытался улизнуть назад, но Дикарь предупредил его:
– Еще одно движение, и ты труп, понял?
Блэки замер.
В глубине дома раздался оглушительный грохот. А затем – выстрел.
Один.
Другой.
Третий.
ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Май 1984 года
ГЛАВА 144
Воздух в зале суда сгустился от напряженной тишины.
Лаки смотрела куда-то вдаль. Никакие чувства не отражались в ее черных глазах, хотя внутри лихорадило от неудержимого волнения и ожидания.
Секретарь суда начал гнусавым голосом читать преамбулу.
– Сегодня, четвертого мая тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года... в штате Калифорния...
Слова. Как много слов. А к чему они все ведут?
Она быстро оглядела зал и остановила взгляд на сидевшей в первом ряду Бриджит. На серьезном бледном лице юной девушки невозможно было прочесть никаких эмоций. Белокурые волосы заплетены в тугую строгую косу.
Лаки рассердилась, что ей разрешили прийти. Пережитый кошмар остался для Бриджит позади – так зачем ей снова напоминать о прошедшем?
Секретарь суда продолжал гнусавить.
Лаки затаила дыхание. Ей оставалось только надеяться... и молиться...
Никто не сомневался, что ее признают виновной. Газеты давным-давно распяли ее. Лаки Сантанджело. Дочь гангстера. Джино расстался с преступной жизнью уже более двадцати лет назад, но пятно оставалось.
Лаки гордо вскинула голову. Она не сломается. Она достойно встретит любой приговор.
– ... И мы, присяжные, – нараспев читал секретарь, – признали подсудимую Лаки Сантанджело... – пауза – виновной в совершении убийства второй степени.
Вердикт как током пронзил все ее тело. Тишину в зале суда взорвал шум множества голосов.
Голоса.
Шум.
Топот тысячи ног.
От шума у нее заложило уши, нос, горло, пелена закрыла глаза.
Она задыхалась от шума.
Стеклянным взором Лаки смотрела на возникшую в зале сутолоку. Мельтешащие фигуры... крысы... Господи, ну куда они все бегут?
Телефоны. Сроки. Гонка за право первым передать новость. Скорее бросить жаждущей толпе новую кость.
Вдруг пронзительный отчаянный крик раздался в зале суда. Бриджит вскочила на ноги.
– Не-ет! – кричала девочка. – Нет! Нет! Нет! Лаки Сантанджело невиновна. Я сделала это. Это я убила Сантино Боннатти. Это я во всем виновата!
ЭПИЛОГ
День первого сентября 1984 года идеально подходил для свадебного торжества. Безоблачное голубое небо, яркое, но не чересчур жаркое солнце. Белый дом посреди буйно разросшегося сада, полного цветов, казался таким мирным и приветливым.
254 
