Особенно,... 
41 
Но это не имело значения. Она была занята.
Я обречен все время увлекаться девушками, которые не могли быть моими.
Кроме того, что она до этого говорила… это не могло быть легким. Я мог сказать, какой ранимой ее сделали воспоминания, а последнее, чего я хотел бы, - это воспользоваться этой ранимостью.
Я уже собирался ее будить, когда ее глаза открылись, и она застала меня, глядящим на нее. Она несколько раз моргнула, а потом ее глаза прищурились. Она села и отползла на совершенно противоположную сторону кровати.
- Что ты делаешь? - спросила она.
Какой бы близости мы не достигли до этого, после сна от нее не осталось и следа. Стены снова возведены, а я по-прежнему нахожусь за их пределами.
- Клянусь, все не так ужасно, как может показаться.
- Сказал серийный убийца полиции.
Ее волосы были взлохмачены и выглядели ближе к той прическе, которую она обычно носила.
- Я собирался разбудить тебя, - сказал я. - Твоя мама сказала, что ужин готов.
- Мама была здесь?
Я уже начинал наслаждаться этим сердитым взглядом широко распахнутых глаз, который она бросала, когда дело касалось ее матери.
- Похоже, она нас сфотографировала.
Она схватила подушку, и я едва успел закрыться салфетками для лица.
- Ты позволил ей нас сфотографировать?
Я схватил подушку, когда она замахнулась во второй раз, и использовал ее, чтобы притянуть к себе.
- Я не позволял ей. Я проснулся от вспышки.
- Серьезно? - Она издала наполовину стон, наполовину рык и зарылась лицом в ладони. - Убей меня.
Я держал подушку между нами, как буфер, и сказал:
- Почти все закончилось.
- Ты просто не был ни на одном из ужинов моей мамы на День благодарения. Это только начало.
Она слезла с кровати и ушла в ванную, чтобы сполоснуть водой лицо. Я последовал за ней и сделал то же самое. Это было так пугающе по-домашнему, когда мы оба пытались крутиться в небольшом пространстве, чтобы не врезаться друг в друга. Я был поражен странностью, что знаю эту девушку чуть больше двадцати четырех часов. И двадцать четыре часа спустя мы отправимся каждый своей дорогой, больше не услышав друг о друге.
Я сглотнул, а от двери в ванную на меня смотрела она.
- Так ты идешь?
- Да, прямо за тобой.
Как только мы вошли в гостиную, на нас снова напали с еще одной фотографией.
- Мам! Ты серьезно?
Глаза миссис Миллер напоминали о тех рекламных роликах о животных, с которыми жестоко обращаются, - стремящиеся сделать так, чтобы вы почувствовали себя плохо.
- Прости. Кейд до этого упомянул, что ты не против фотографий, и я…
- Да? А теперь?
Я попал. Она переплела свою руку с моей и сжала ее немного сильнее необходимого.
- Ой, ты знаешь, милая. Я сказал твоей маме, как ты расстроилась, что проспала, потому что хотела хорошо выглядеть для них. Мы говорили о том, как было бы замечательно иметь на память фотографии о нашем первом совместном празднике. - Миссис Миллер щелкнула еще одну фотографию, пока я разговаривал с ее дочерью. - Миссис Эм, Макс не против. Может, нам просто нужно оставить фотографирование на время после ужина.
- Конечно, и в последний раз, Кейд. Зови меня Бетти. Или мама.
Макс широко улыбнулась мне, но у меня возникло ощущение, что это было больше похоже на оскал хищников с канала о животных - обнаженные зубы в знак агрессии. Она наклонилась и, не прекращая улыбаться, тихонько сказала:
- Если ты будешь звать мою мать “мамой”, я индейку в духовке заменю твоей головой, ты меня понял?
Я улыбнулся в ответ и прижал ладонь к ее щеке.
- Ты блефуешь, Злая Девочка. - Макс глядела на меня, но я мог сказать, что она была рада вернуться на привычную территорию. Привычная - это, конечно, наши попытки доставать друг друга. Я окликнул ее маму на кухне: - Миссис Миллер, то есть, мама, ваша дочь порой - милейшее создание. Думаю, вас поразит то, какой романтичной она может быть.
Макс тихонько рассмеялась. Ее глаза блестели. Она положила свою ладонь поверх моей на щеке и сказала:
- Это война, Золотой Мальчик. Ты пожалеешь об этом.
- Я выдержу.
И если от этого ей станет лучше, и она будет чувствовать себя менее уязвимой, то я смогу.
На столе у Макс царил просто пир, а ее гостиная решительно ожила. Макс подождала, пока мы сели за стол, чтобы начать свою первую атаку.
- Ох, папа, я знаю, что обычно ты произносишь молитву, но, может, мы позволим сделать это Кейду? Он очень религиозен, и я знаю, что он будет очень рад.
41 
