62 
Даже не глядя на фотографию, которую она сейчас рассматривала, он знал, что на ней изображено. Птица и цветок — на первый взгляд ничего особенного. У большинства людей восхищение вызвали бы яркие цвета этой фотографии, особенно насыщенный малиновый цвет гибискуса. Может быть, кого-нибудь позабавила бы энергичная пичужка с нежными трепещущими крылышками. Однако этот кадр, стоивший Джеку нескольких часов ожидания, говорил совсем о другом. Один только взгляд на расширявшиеся зрачки Эйприл — и у него не осталось сомнений в том, что она поняла, почему он выбрал именно этот момент, чтобы нажать на кнопку фотоаппарата.
Джек был уверен, что она видит прозрачные капельки утренней росы, бисером осыпавшие темно-красные лепестки хрупкого цветка, что она чувствует дрожание маленьких крыльев так явственно, будто они касаются ее кожи. Но глаза неотрывно смотрели на длинный тонкий клюв, на котором и было сфокусировано внимание фотографа в тот момент, когда эта острая иголка прокалывает серединку экзотического цветка в поисках сладкого животворного нектара. Взгляд Джека был прикован к лицу Эйприл. Он был потрясен сверх всякой меры этой ее стихийной реакцией на его творение, ее видением его, и только его, мира. Он мысленно велел ей взглянуть на него, и она очень медленно подняла глаза.
Ничто из того, что ему доводилось снимать в своей жизни и того, что еще предстояло снять, не могло сравниться с тем, что сейчас отражалось в этих глазах. Уважение, страстное желание, глубокая тоска. Все это вместе было в ее взгляде. Была в нем еще и природная способность понимать, которая светилась так ярко, как маяк в черной мгле, которая звала его проникнуть внутрь нее, которая говорила ему «да». Да, она нашла в нем свою вторую половину.
Дрожащей рукой он взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы. «Я люблю тебя, Эйприл Мария Морган де ла Торре». Он хотел прошептать эти слова вслух, чтобы она услышала его, но в ту секунду, когда она посмотрела на него, его горло судорожно сжалось.
Нарастающее желание мгновенно заслонило собой все остальные чувства, водоворот которых кружил в ее глазах. Все, кроме одного. Кроме ее любви к нему. Нет, Джек не ошибался, это была именно любовь. Положив на стол все свои свертки и фотоаппарат, он вытянул из ее пальцев внезапно забытые снимки. Взял ее на руки и понес к кровати. Потеревшись носом о ее шею, он прошептал:
— Ты не могла бы опоздать на свое заседание?
— Я постараюсь побыстрее вернуться, — тоже шепотом ответила она, медленно проводя пальцем по его щеке.
Джек опустился на край кровати и усадил ее себе на колени. Ее пальцы продолжали неторопливо, с вожделением, бродить по его лицу, внимательно изучая каждую черточку, так, будто делали это в первый раз.
Это осторожное исследование немного смутило его, и на его губах появилась почти застенчивая улыбка, но ему не хотелось, чтобы она прекращала свое занятие. Только что она увидела его обнаженную душу, и было бы вполне естественно, если бы он стал нервничать. Но он был спокоен, и, может быть, именно это доказывало, что он любил ее по-настоящему. Он доверял ей. И это доверие было настолько велико, что открыв перед ней свою душу и вверив ее нежной заботе Эйприл, Джек вдруг почувствовал себя таким свободным и счастливым, каким не был никогда прежде.
— Скажи, что ты так рассматриваешь? — мягко спросил он, взяв ее пальцы в свои и нежно целуя их.
Карие глаза влились взглядом в его глаза, требуя от него полнейшего внимания.
— Мне кажется, я сейчас смотрю на человека, которому с каждым днем приходится работать все более упорно в поисках красоты в этом мире, который постепенно сходит с ума. Я смотрю на человека, которого характер работы заставляет скрывать чуткость и восприимчивость его сердца, — а именно эти качества и делают его настоящим профессионалом — чтобы суметь выжить и не потерять своего собственного здравомыслия.
Его губы застыли на ее пальцах, его глаза замерли на ее глазах. В их теплой глубине не было жалости; в ней сквозило только сочувствие женщины, которую обстоятельства жизни заставили много страдать и бороться за то, чтобы чистота и красота ее души остались нетронутыми, в то время как мир был разорван на части и выжить в нем было совсем не просто.
— Ты исцеляешь меня, — прошептал он, и его дыхание смешалось с ее дыханием. — Когда я приехал сюда, я не знал в чем заключается моя проблема. А точнее, я считал, что у меня и вовсе нет проблем. Но я ошибался. Мне нужно было обрести душевное спокойствие. Да, здесь я смог, наконец-таки, хорошенько выспаться и на время сбросить с себя груз работы, но дело совсем не в этом. Я не уверен, смогу ли теперь вернуться к той жизни, которую я вел прежде, Эйприл. Я уверен только в одном — когда ты рядом, мне больше нечего искать, нечего просить у жизни.
62 
