28 
Толстый жандарм, шедший к ним вместе со своим спутником, безусловно, напоминал ветряную мельницу – так он размахивал руками, рассказывая своему спутнику о странных несоответствиях, с которыми он столкнулся. Легкий послеполуденный ветерок доносил до отца Кихота и Санчо слова «монсеньор», «Ленин» и «пурпурные носки».
Второй жандарм был очень тощий и решительный.
– Откройте багажник, – приказал он. И стал, уперев руки в бока, пока отец Кихот возился с ключом. – Откройте вашу сумку.
Он сунул руку в сумку отца Кихота и вытащил оттуда пурпурный pechera.
– Почему он не на вас? – спросил жандарм.
– Слишком в глаза бросается, – ответил отец Кихот.
– А вы что же, боитесь быть приметным?
– Да нет, не боюсь…
Но тощий жандарм уже заглядывал в машину сквозь заднее стекло.
– Что тут в коробках?
– Ламанчское вино.
– Похоже, отличный у вас запасец.
– Да, действительно. Если не возражаете, то пару бутылок…
– Запиши, – сказал жандарм своему спутнику: – Так называемый «монсеньор» предлагал нам две бутылки ламанчского вина. Дай-ка мне взглянуть на его удостоверение личности. Ты записал номер?
– Сейчас запишу.
– Разрешите посмотреть эту книжицу. – Он полистал книгу статей Ленина. – Я вижу, вы основательно ее изучили, – сказал он. – Тут немало пометок. Напечатано в Москве на испанском языке. – Он прочел: – «Вооруженная борьба преследует две цели: во-первых, она нацелена на уничтожение отдельных лиц в армии и полиции – как начальников, так и их подчиненных…» [такого высказывания в Полном собрании сочинений В.И.Ленина не обнаружено]. Вы ставите себе такие цели, монсеньор… если вы действительно монсеньор?
– Это ведь не моя книга. Она принадлежит моему другу.
– Странная у вас компания, монсеньор. Опасная компания. – Он погрузился в задумчивость – словно судья, подумал отец Кихот, который взвешивает, приговорить обвиняемого к смерти или к пожизненному заключению.
– Если бы вы потрудились позвонить моему епископу… – начал отец Кихот и умолк, не докончив фразы, так как епископ, несомненно, вспомнит, что он неосмотрительно собирал в церкви пожертвования на общество «In Vinculis».
– Ты записал номер машины? – спросил тощий жандарм толстого.
– Да, да, конечно. Я записал его еще на дороге.
– Вы едете в Авилу? Где вы остановитесь в Авиле?
– На parador [туристская база, постоялый двор (исп.)]. Если там будут свободные комнаты.
– Вы заранее не договаривались?
– Мы же на отдыхе. Едем наугад.
– Ну, номер вашей машины у меня записан, – сказал жандарм.
Тощий повернулся, и толстый последовал за ним. Точно две утки, подумал отец Кихот: одну уже можно закалывать, а другую еще надо откормить. За поворотом дороги они скрылись из виду – возможно, там у них пруд.
– Подождем, пока они уедут, – сказал мэр.
– Чем мы провинились, Санчо? Почему они с таким подозрением к нам относятся?
– Согласитесь, – сказал мэр, – не так часто можно встретить монсеньера, который одалживал бы кому-то свой воротничок…
– Я нагоню их и все им объясню.
– Нет, нет, лучше здесь подождать. Они ведь тоже выжидают. Хотят посмотреть, в самом ли деле мы поедем в Авилу.
– В таком случае, поехали в Авилу: надо им показать, что именно туда мы и едем.
– По-моему, лучше нам там не появляться.
– Почему?
– А они уже предупредили тамошних жандармов.
– О чем? Мы же ни в чем не виноваты. Мы никому не причинили никакого вреда.
– Мы причинили вред тем, что нарушили их душевный покой. Пусть ждут нас до устали. А мы, по-моему, должны открыть еще бутылочку вина.
Они снова уселись среди остатков своей трапезы, и мэр принялся откупоривать бутылку. Он сказал:
– Забудь я на время, что я совсем не верю в бога, все равно мне трудно было бы поверить, что эти два жандарма – не говоря уже о Гитлере и генералиссимусе… да, если угодно, и о Сталине – могли родиться, потому что он действительно того хотел. Ведь если бы их бедным родителям разрешено было пользоваться противозачаточными средствами…
– Это был бы великий грех, Санчо. Убить человеческую душу…
– Разве у спермы есть душа? Во время любовного акта мужчина же убивает миллион миллионов сперматозоидов – кроме одного. Это счастье, что столько их идет в отходы, а не то рай был бы изрядно перенаселен.
– Но ведь это же против закона природы, Санчо.
Громко хлопнув, пробка выскочила из бутылки – вино оказалось совсем молодое.
28 
