21 
– Нет, пожалуйста, не надо, – возразила Пандия, – я не могу уйти, пока… это не закончится.
– Моя мать всегда говорила, что одни похороны зимой порождают несколько других. Вам совсем ни к чему болеть воспалением легких!
– Не думаю, что это мне угрожает.
– Ну а мне – пожалуй. И еще я совершенно не желаю, чтобы у меня потекло из носу и я бы кашлял после этого целых две недели!
Все еще не отпуская ее руки, он подтащил Пандию к боковой двери, и они вошли внутрь.
– Нам нужно возвращаться в Замок. Если бы наши родственники хоть что-нибудь соображали, они не позволили леди Анне выходить бы из дома в такую погоду!
– А кто эта леди Анна?
– Сестра герцога. Она жила вместе с ним. Ей уже восемьдесят семь, и она чересчур стара, чтобы посещать подобные церемонии, да еще на собственных ногах!
Глаза лорда Сильвестера опять сверкнули, и так как Пандия не сочла возможным воспротивиться его напору, то позволила подвести себя кратчайшим путем к веренице экипажей.
– Мне можно поехать с вами? – спросил он. – Я скажу кучеру, чтобы моя карета следовала позади нас.
Он помог Пандии подняться в карету и, не ожидая согласия, приказал лакею подождать его, пока он дает указания слугам. Отсутствовал Сильвестер всего минуту, а вернувшись, уселся рядом с Пандией и закрыл ей колени меховой накидкой. Лошади тронулись, а он, обратившись к ней, спросил:
– Ну так как же? Вы желаете ответить на мой вопрос?
– Какой вопрос?
– Какой богиней вы являетесь на Олимпе и как ваше имя?
– Меня зовут Пандия! – и, сказав это, она сразу осознала, какую ужасную ошибку совершила. Девушка быстро поправилась:
– Вернее, так меня всегда называл отец, но мое настоящее имя Селена.
– Вот эту богиню я никогда особенно не любил. Она была чересчур неразборчива в связях и очень несправедливо поступила с беднягой Эндимионом, когда обрекла его на вечный сон!
Пандия прыснула, больше уже не пытаясь подавить смех, который постоянно вскипал у нее где-то внутри на протяжении всей церковной службы.
– А вот «Пандия» – это совсем другое дело, и, помнится, она «славилась своею красотой среди бессмертных».
– Откуда вы все это знаете? – воззрилась на него Пандия. – Почему вам так много известно о греческих богах и богинях?
– Эта тема всегда меня чрезвычайно интересовала, – ответил лорд Сильвестер, – и, кстати, Боги тоже отвечали мне взаимностью, так что мой интерес к ним оказался еще и очень прибыльным.
Сначала Пандия ничего не поняла, а потом ее осенило.
– «Стоун»! – воскликнула она. – Так вы, случайно, не тот самый Джи Стоун?
– Так вы слышали обо мне?
– Конечно, слышала! И я просто обожала вашу книгу «Забытые языки»! И папа тоже от нее был в восторге и считал, что ничего интереснее о забытых языках и наречиях никогда еще не было написано!
Теперь настала очередь удивляться лорду Сильвестеру:
– Вы хотите сказать, что тоже ее прочитали?
– Да, и наслаждалась каждым словом! Это единственная книга, которая делает санскрит почти понятным, а то, что вы написали о древних греках, чрезвычайно помогло папе, когда он трудился над своим переводом!
– Переводом? – воскликнул лорд Сильвестер. – А как звали вашего отца?
– Его имя Миклош Гуниади!
Тут уже лорд Сильвестер невольно вскрикнул и схватил ее за руку:
– Теперь я понимаю, почему в ту же минуту, как впервые вас увидел, я решил, что вы сошли с Олимпа! Только у греческих богинь был такой прямой точеный носик!
– А вы читали книги папы?
– Да, я прочел их все! А над чем он работает сейчас?
Пандия отвернулась:
– Но папа… умер…
Она едва не сказала также, что умер он на прошлой неделе, но тут же вспомнила, что в таком случае ей полагается быть в глубоком трауре, а не чинно восседать здесь в шикарном пальто, отделанном мехом шиншиллы.
– Приношу свои соболезнования, и не только по случаю вашей семейной утраты, но еще и потому, что каждое его слово вносило свет в наш мрачный и несовершенный мир!
– Неужели вы действительно так высоко его ценили?.. Да, конечно, судя по тому, что и как вы пишете, вы можете оценить его по справедливости!
И тут она вспомнила, как отец, посылая за книгой Стоуна, сказал:
– Да, это экстравагантно с моей стороны, однако, узнав, что такая книга вышла в свет, я не могу от нее отказаться.
И потом он читал эту книгу всю ночь напролет, а утром сказал:
– Уверен, что и ты, прочитав ее, почувствуешь то же самое, что чувствую сейчас я!..
21 
