17 
Хорошо, что я знаю, в какое Зеркало мне нужно попасть — второе справа выплюнет меня в бесконечный и офигительный Белый Особняк. Мне давно не терпелось его изучить. Если Мак и Бэрронс последуют за мной, я оторвусь от них в коридорах лабиринта и стряхну их с хвоста или найду другой способ их отвлечь, потому что Первым Правилом в справочнике Дэни О’Мелли всегда было и будет: вначале выживание, потом подсчет убытков. Что вполне логично. Мертвые ущерба не контролируют.
Если Мак и Бэрронс не последуют за мной внутрь, мне придется просто подождать, когда восстановятся мои суперсилы, и вернуться, потому что в Дублине пройдет всего несколько дней или несколько недель. Когда в прошлый раз мы с Кристианом прошли через Зеркало, мы потеряли почти месяц! Время в фейской реальности течет по-другому. Так что Бэрронс и Мак уж точно не будут сидеть в Белой Комнате 24/7 и поджидать меня. Терпеть не могу терять дублинское время, которое можно было бы использовать для того, чтобы помочь моему городу, но я не смогу помочь моему городу, если не смогу выжить.
Мак вылетает из стены за моей спиной, будто ею выстрелили из пушки, врезается в меня и едва не вталкивает в другое Зеркало, и я могу думать только о том, какая бы это была катастрофа. Я понятия не имею, куда ведут другие Зеркала. Там может быть мир без воздуха, или прямая дорожка в тюрьму Невидимых, или галактика, населенная Охотниками, или Тенями, или Серыми Женщинами! Я особенно ненавижу эту серую касту Невидимых. Одна из ее представительниц чуть не убила меня и заставила Мак дать обещание, которого она не должна была давать.
Я сталкиваю Мак с себя, и она неловко пятится, едва не врезаясь в Бэрронса, который появляется из стены со своей обычной грацией хищного животного.
Иерихон Бэрронс — несокрушимая константа. Он краеугольный камень моей вселенной. Хотя, наверное, они с Мак оба такие камни. Не знаю. Знаю только, что пока они двое живы и «КСБ» стоит на месте, какая-то часть меня, которая всегда болела, перестает болеть.
Ничего не могу с собой поделать: я смотрю на них целую секунду. Я люблю наблюдать за ними, когда они вместе. И замедляю восприятие, чтобы впитать каждую деталь.
Мак выпрямляется, чтобы не врезаться в Бэрронса, и ее светлые волосы, взметнувшись над плечом, скользят по его лицу, а слух у меня настолько хорош, что я улавливаю резкий звук, с которым они задевают легкую щетину на его подбородке. Рука Бэрронса мимолетно касается груди Мак; он прищуривается, когда смотрит на то, чего коснулся, смотрит голодным взглядом (которым я хотела бы, чтобы мужчины когда-нибудь начали смотреть на меня), и пока они расходятся от почти-столкновения, их тела движутся в грациозном танце безупречного знания того, куда движется другой, и это постоянное единство, симбиоз, партнерство, о котором я могу только мечтать; это волки, которые решили стать стаей и охотиться вместе; это солдаты, которые всегда любой ценой прикроют друг друга. И нет никаких грехов, нет никаких преград, а ведь нам постоянно что-то мешает, и это просто убивает меня, потому что стоило мне попробовать, что это такое, и я поняла, что это рай. И вот они стоят передо мной, прекрасные, лучшие из лучших, самые сильные, почти сияющие, пылающие огнем того, что я когда-либо хотела заполучить, — осознанием своего места в мире и того, с кем это место можно разделить.
Они собираются убить меня и жить себе дальше, счастливо, словно я ничего никогда для них не значила. Они будут есть, заниматься сексом и отправляться навстречу приключениям, а я буду гнить под землей — это если хоть кто-то удосужится меня похоронить. Меня не будет. Вообще. Все. Финита. Капец. Прежде чем у меня появится шанс жить по-человечески!
Не знаю, была ли я когда-то счаст…
Я уничтожаю этот идиотский поезд мыслей. Как только вернутся мои ши-видящие способности, я справлюсь со своим дурацким сопливым эмоциональным срывом. Потеря суперсил, которые делают меня особенной, плюс встреча с Мак так близко впервые с тех пор, как она узнала, что я натворила, — вот что временно нагадило мне в голову. Ключевое слово «временно».
Фигово быть четырнадцатилетней. Гормоны — говнюки.
Жаль, что я не могу быстро вырасти, чтобы все выровнялось и заработало как надо, и чтобы народ перестал видеть во мне ребенка, и чтобы я смогла наконец…
Да что за фигня! Чего я жду?
Я смыкаю пальцы на рукояти меча и, рассмеявшись, ныряю в Зеркало головой вперед. Мне всегда смешно, когда я прыгаю в неизведанное. Это же движок из сахарной ваты, огромный шатер, полный карнавального волшебства и хорошего, искреннего смеха.
17 
