103 
Стеклярус поет, когда я прохожу сквозь занавеску.
Ну, — спрашивает Циркония, — как нашла дорогу?
Я сажусь.
Мама привезла. Она на улице с моими сводными братом и сестрой.
А она не хочет зайти? Я могла бы угостить ее чаем. Погадать на заварке.
Уверена, ей на улице удобнее, — отвечаю я.
Циркония исчезает за еще одной занавеской из стекляруса и возвращается с двумя дымящимися чашками. Их содержимое напоминает воду с листочками табака на дне.
Спасибо, что согласились представлять меня в суде, мисс Нотч.
Циркония. Или лучше Ци. — Она пожимает плечами. — Я родилась в шатре во Франконии-Нотч. Родители подумывали назвать меня Бриллиантом, из-за его крепости и красоты, но побоялись, что это будет звучать как имя хозяйки борделя на Диком Западе, поэтому выбрали ничуть не уступающее.
Кот, которого я приняла за статуэтку на каминной полке, неожиданно мяукает, прыгает на середину стола и запутывается когтями в кружевах. Циркония рассеянно освобождает его, продолжая говорить:
Вижу, ты удивилась, почему Дэнни Бойл порекомендовал меня, учитывая, что я берусь только за выигрышные дела. Признаюсь тебе: я никогда не думала, что стану адвокатом. Я хотела бороться с системой. Но потом поняла, что достигну большего, если буду бороться с системой изнутри. Ты слышишь меня?
Ее манера говорить напоминала манеру человека, выкурившего немало «травки» в далекие шестидесятые.
Отчетливо, — отвечаю я, но продолжаю задаваться вопросом: о чем, черт побери, думал Дэнни Бойл?
Оказывается, у меня дар обвинителя. Хочется думать, это потому, что мои чакры очищены, и скажу прямо: в конторе окружного прокурора нет ни одного человека, который мог бы похвалиться тем же самым. У меня обвинительных приговоров больше, чем у самого Дэнни Бойла.
Почему вы тогда не прокурор?
Она гладит кота и спускает его на пол. Он убегает за хрустальную занавеску.
Потому что однажды я проснулась и засомневалась в профессии, в которой по определению невозможно добиться успеха. Я хочу сказать: как долго мне пришлось бы заниматься юридической практикой, чтобы достигнуть вершины?
Я смеюсь и делаю глоток чая. К моему удивлению, вкус отменный.
Многие люди скажут вам, что медиум для животных — это шарлатан. Может, я бы и сама так сказала до своего первого контакта с потусторонним миром. — Она пожимает плечами. — Кто я такая, чтобы подвергать сомнению дар, который закрывает прения во многих скорбящих семьях? Буду с тобой честна: это божий дар и это проклятие.
Признаю, я скептически отнеслась к Цирконии, когда она сказала, чем сейчас зарабатывает на жизнь. И, конечно же, возможно, каждая умершая собака хочет извиниться перед хозяином за то, что описала прекрасный ковер в доме... но, с другой стороны, откуда бы она узнала, что новую собаку в этой семье зовут Хуанитой? Не хочу сказать, что я поверила, но признаю, что призадумалась.
Теперь, Кара, — говорит Циркония, — я твой адвокат. Ты ведь знаешь, что именно так называют юристов, а я люблю точность формулировок. Мне хотелось бы знать, на какой результат ты рассчитываешь. А потом я как твой адвокат решу, как тебе это получить.
Она подается вперед, и ее волосы снежной лавиной рассыпаются по спине.
Я просто хочу, чтобы папа поправился, — отвечаю я.
Именно так я сказала вчера опекунше, но сегодня у меня в горле стоит ком. Думаю, потому, что я чувствую: я была единственным воином, но вдруг рядом со мной вступил в схватку кто-то другой.
Циркония кивает, заметно тронутая моей откровенностью.
Ты знаешь, что мы сделаем? Мы прямо сейчас зажжем особую свечу за твоего отца, как будто он здесь, с нами.
Она роется в шкафу, достает ароматическую свечу, ставит ее между нами на стол и зажигает. Комнату неожиданно наполняет запах соснового леса. Я удивлена — именно так пахнет отец, когда входит с улицы.
Теперь, когда мы видим перед собой цель, нужно начинать устранять препятствия, — говорит Циркония. — И самая большая проблема в том, что тебе только семнадцать лет.
Мама обещает все подписать, — отвечаю я.
К сожалению, в штате Нью-Гэмпшир ты все равно считаешься несовершеннолетней, а несовершеннолетним нельзя принимать медицинские решения за недееспособных.
Это всего лишь цифры. Во-первых, через три месяца мне исполняется восемнадцать. Кроме того, я уже много лет забочусь о себе и об отце.
103 
