Особенно,... 
52 
— Что здесь происходит? — снова закричал уже в отчаянии мистер Смит, и кошка зашипела на него со стеклянной крыши.
Мадам Филипо, обозвав шофера «salaud» [мерзавец (фр.)] и «cochon» [свинья (фр.)], метнула взгляд прекрасных, как два темных цветка, глаз на мистера Смита. Она понимала по-английски.
— Vous etes americain? [Вы американец? (фр.)]
Мистер Смит призвал на память все свои познания во французском языке.
— Oui [да (фр.)].
— Этот cochon, этот salaud, — сказала мадам Филипо, преграждая дорогу катафалку, — хочет вернуться в город.
— Но почему?
— На заставе нам не дают проехать.
— Но почему, почему? — растерянно повторял мистер Смит, и двое мужчин в черном, бросив свое такси, стали решительно спускаться с холма к городу. На ходу они надели цилиндры.
— Его убили, — сказала мадам Филипо, — а теперь не разрешают даже похоронить на кладбище, где у нас есть свое место.
— Тут, наверно, какое-то недоразумение, — сказал мистер Смит. — Не сомневаюсь.
— Я сказала этому salaud, чтобы он ехал прямо через заставу. Пусть стреляют. Пусть убивают и его жену, и сына. — И добавила с презрением и полным отсутствием логики. — Да у них, верно, и ружья не заряжены!
— Maman, maman [мама, мама (фр.)], — закричал из такси ребенок.
— Cheri? [Что, милый? (фр.)]
— Tu m'as promts une glace a la vanills [ты мне обещала ванильное мороженое (фр.)].
— Attends un petit peu, cheri [погоди немножко, милый (фр.)].
— Значит, первую заставу вы проехали благополучно? — спросил я.
— Ну да, да. Понимаете, мы дали немного денег.
— А там, выше, денег брать не хотят?
— У него приказ. Он боится.
— Тут явно какое-то недоразумение, — повторил я слова мистера Смита, но думал-то я о том, что полиция отказалась взять деньги.
— Вы ведь здесь живете. Неужели вы в это верите? — Она обернулась к шоферу. — Поезжай! Вверх по шоссе. Salaud.
Кошка, словно приняв оскорбление на свой счет, прыгнула на дерево, вцепилась когтями в кору и повисла. Злобно фыркнув еще раз на всех нас с голодной ненавистью через плечо, она свалилась в кусты бугенвилеи.
Двое в черном теперь медленно взбирались снова на холм. Вид у них был растерянный. Я успел разглядеть гроб — он был роскошный, под стать катафалку, но на нем лежал только один венок и одна визитная карточка, бывшему министру было суждено такое же одинокое погребение, как и смерть. К нам подошли те двое в черном, они были похожи друг на друга, разве что один был на сантиметр выше, а может быть, дело было в цилиндре. Тот, что повыше, объяснил:
— Мы дошли до заставы внизу, мадам Филипо. Они говорят, что не пропустят гроб. Надо разрешение властей.
— Каких властей? — спросил я.
— Министра социального благоденствия.
Мы все, как сговорившись, поглядели на богатый гроб со сверкающими медными ручками.
— Так вот же он, министр социального благоденствия, — сказал я.
— С утра уже нет.
— Вы — мсье Эркюль Дюпон?
— Я — мсье Клеман Дюпон. А это — мсье Эркюль. — Мсье Эркюль снял цилиндр и отвесил поясной поклон.
— Что тут происходит? — спросил мистер Смит. Я ему рассказал.
— Но это же нелепость! — прервала меня миссис Смит. — Неужели гроб должен здесь стоять, пока не разъяснится какое-то дурацкое недоразумение?
— Боюсь, что тут нет никакого недоразумения.
— А что же еще это может быть?
— Месть. Им не удалось схватить его живым. — Я обернулся к мадам Филипо: — Они скоро приедут. Обязательно. Пошли бы вы лучше с ребенком в отель.
— И бросить мужа посреди дороги? Ни за что.
— Отошлите хотя бы ребенка, Жозеф даст ему ванильного мороженого.
Солнце стояло почти над головой; вокруг прыгали солнечные зайчики от стекол катафалка и медных украшений гроба. Шофер выключил мотор, и мы вдруг услышали, как далеко-далеко разлилась тишина, только где-то на самой окраине города выла собака.
Мадам Филипо отворила дверцу такси и поставила мальчика на землю. Он был чернее, чем она, и белки глаз у него были огромные, как яйца. Она сказала ему, чтобы он шел к Жозефу за мороженым, но он не хотел уходить и цеплялся за ее платье.
— Миссис Смит, — сказал я. — Отведите его в дом.
Она заколебалась.
— Если тут что-нибудь произойдет, мне, пожалуй, лучше побыть здесь, с мадам Фили... Фили... Лучше отведи его ты, голубчик.
— И оставить тебя одну, детка? — сказал мистер Смит. — Ну уж нет.
Раньше я не заметил шоферов такси, неподвижно сидевших в тени под деревьями. Теперь же они вдруг ожили, словно, пока мы спорили, они подали друг другу какой-то знак. Один вывел такси на шоссе, другой дал задний ход и развернулся. Со скрежетом включив скорость, они рванули на своих допотопных машинах вниз по склону к Порт-о-Пренсу, как заправские гонщики. Мы слышали, как они остановились у заставы, а потом снова тронулись и растаяли в тишине.
52 
