Особенно,... 
107 
– Например?
– Сама знаешь. Флаг часто означает, что человек консерватор. Если ездит на «приусе» – более либеральных взглядов. В половине случаев это чепуха, но само по себе наблюдение интересное.
– Похоже на предсказание. И я уверена, такое же точное.
– Что ж, как ни крути, но я не ожидал, что Дженна выросла в таком… респектабельном районе. Если ты понимаешь, о чем я.
Я понимаю. Тупики, прилизанные домики, мусорные контейнеры у тротуара, в среднем 2,4 ребенка в каждом дворе – это так похоже на Степфорд. В Дженне есть что-то неправильное, резкое, она как-то не вписывается в эту картинку.
– Как зовут ее бабушку? – спрашиваю я у Верджила.
– Откуда я, черт побери, знаю? – удивляется он. – Не имеет значения, днем она все равно на работе.
– Тогда ты останешься в машине, – предлагаю я Верджилу.
– Почему?
– Больше шансов, что Дженна не захлопнет у меня перед носом дверь, если ты не будешь стоять рядом, – объясняю я.
Может, у Верджила и шило в заднице, только он не дурак. Он съеживается на пассажирском сиденье.
– Как скажешь.
Я иду по вымощенной дорожке к входной двери. Она розовато-лилового цвета, к ней прибито маленькое деревянное сердечко, на котором выведены слова: «Добро пожаловать, друзья». Я звоню, через секунду дверь сама по себе распахивается.
По крайней мере, мне так кажется, пока я не замечаю перед собой малыша, который сосет большой палец. Ему года три, хотя я плохо разбираюсь в возрасте детей. Я тут же вспоминаю мышей, которые сгрызли мои любимые кожаные туфли и повсюду оставляли крошки и экскременты. Я настолько поражена, что у Дженны есть родной брат, – по-видимому, он родился уже после того, как она переехала жить к бабушке, – что не могу найти слов и поздороваться.
Малыш вытаскивает палец изо рта, как пробку из сливного отверстия, – неудивительно, что начинается наводнение.
Тут же прибегает молодая женщина, подхватывает его на руки.
– Простите, – извиняется она, – я не слышала звонка. Чем могу помочь?
Говорит она громко – разумеется, потому, что малыш ревет еще громче. И уже смотрит на меня неодобрительно, как будто я его обидела. Я же изо всех сил пытаюсь понять, кто эта женщина и что она делает в доме Дженны.
Я растягиваю губы в своей самой приветливой телевизионной улыбке.
– Похоже, я не вовремя, – отвечаю я. – Я ищу Дженну.
– Дженну?
– Меткаф, – уточняю я.
Женщина устраивает сына на бедре.
– Наверное, вы ошиблись адресом.
Она хочет закрыть дверь, но я просовываю в просвет ногу и достаю из сумки гроссбух. Он сразу же открывается на последней странице, где витиеватым подростковым почерком выведено: 145, Гринлиф-стрит, Бун.
– Это 145, Гринлиф-стрит? – уточняю я.
– Адрес правильный, – отвечает хозяйка, – только здесь нет людей с таким именем.
Она закрывает дверь у меня перед носом. Я таращусь на книгу, которую продолжаю держать в руках. Ничего не понимая, возвращаюсь к машине, сажусь и швыряю книгу Верджилу.
– Она провела меня, – сообщаю я. – Дала вымышленный адрес.
– Зачем ей это?
Я качаю головой.
– Не знаю. Может быть, не хотела, чтобы я присылала ей рекламные буклеты.
– А может быть, она тебе не доверяла, – предполагает Верджил. – Она не доверяет никому из нас. И ты понимаешь, что это значит. – Он ждет, пока наши взгляды встретятся. – Она на шаг впереди нас.
– Ты это о чем?
– Она достаточно умна, чтобы понять, почему отец так странно отреагировал. Должно быть, она уже знает о своей матери и Гидеоне и делает как раз то, что мы должны были сделать еще час назад. – Он поворачивает ключ зажигания. – Мы едем в Теннесси. Ставлю сто баксов, что Дженна уже там.
Элис
Умереть от горя – наивысшая жертва, но с точки зрения эволюции это нереально. Если бы горе было настолько оглушительным, все виды просто бы исчезли. Однако нельзя утверждать, что подобное в царстве животных не случалось. Я знаю историю об одной кобыле, которая неожиданно скончалась, и ее друг, с которым она долгое время жила в одной конюшне, вскоре последовал за ней. Еще была пара дельфинов, которые работали в дельфинарии в парке аттракционов: когда самка умерла, самец несколько недель плавал кругами с закрытыми глазами.
После смерти детеныша на физиономии Моры постоянно было выражение боли и двигалась слониха так осторожно, как будто даже трение о воздух причиняло ей неимоверные страдания. Она уединялась у могилки, по ночам не возвращалась в сарай. И рядом не было семьи, которая могла бы утешить ее, вернуть к жизни.
107 
