очень нудно 
47 
Она произнесла:
— Согласитесь, мистер Феррингтон, все это весьма забавно. Я хочу сказать, что то, что вы подумали, совершенно не похоже на правду. У нас с вами не может быть никаких отношений. Мне бы очень хотелось никогда больше вас не видеть.
Кэролайн тут же пожалела о сказанном. «Господи, что я наделала!» — подумала она, испуганно ожидая его реакции.
Джеймс хотел что-то возразить ей, но потом, очевидно, передумал и, улыбнувшись, сказал:
— Конечно, вы правы, леди Пирсон. Это моя вина. Мне не следовало верить словам вашей тетушки. Я совершил глупость.
Кэролайн моментально стала серьезной. Да, ей не хотелось, чтобы он преследовал ее, выражая свои пылкие чувства, однако эта холодность была ей просто ненавистна.
— Нет, мистер Феррингтон, не стоит извиняться, — сказала она. — Я не знаю, что нашло на мою тетку, но прошу вас…
— Примите мои извинения, леди Пирсон, — прервал он ее, а потом, горько усмехнувшись, добавил: — Я выставил себя на посмешище. Должен признать, со мной это случается крайне редко.
— Мистер Феррингтон, вы ни в чем не виноваты…
— Я не согласен с вами, — сказал Джеймс, отвернувшись. «Я не могу смотреть на нее. Она так прекрасна, просто ослепительно прекрасна», — подумал он. Ему было и больно, и досадно стоять здесь, так близко от нее, после того, как он оскандалился.
Джеймс никогда не брался за дело, если не был уверен в успехе. Но сегодня он впервые потерпел неудачу. Ему отказала женщина. Он всегда знал, чего хочет, — вот и сейчас он вдруг с удивлением понял, что хочет Кэролайн Пирсон, и это не на шутку встревожило его.
Он стоял в комнате, наполненной ароматами цветов, которые он с такой любовью выбирал для нее. Мелкий дождик стучал в оконное стекло, и ему казалось, что этот дождь, словно стена, отделяет их от остального мира. Да, Каллео был прав. Карма, потребность, жажда, желание — все это, соединившись вместе, нахлынуло на него, захватило, словно бешеный поток, и куда-то понесло.
— Я не верю, что вы не чувствуете притяжения, возникшего между нами, — сказал он хриплым, взволнованным голосом, заставив себя посмотреть на Кэролайн.
Казалось, ее удивили его слова, и Джеймс подумал, что она согласна с ним. При мысли об этом у него даже сердце стало биться чаще. Однако потом, к его горькому разочарованию, он понял, что ошибся. Сначала Джеймс увидел это в ее ясных серых глазах, а потом она подтвердила это словами.
— Между нами ничего не может быть, мистер Феррингтон, — сказала Кэролайн. — От вас мне нужно только одно — я хочу, чтобы вы вернули документы на мой дом.
«Ты лжешь!» — хотелось крикнуть ему, однако он сдержался. Он и так выставил себя полнейшим болваном.
— К сожалению, я не могу выполнить вашу просьбу. Видит бог, он не хотел говорить этого. Слова как-то сами вырвались у него.
— Но почему? — удивленно посмотрев на него, спросила она.
«Потому что это единственная ниточка, которая связывает нас, и я не хочу ее разрывать. По крайней мере, сейчас», — подумал Джеймс.
— Я выиграл ваш дом в карты. Это была честная игра. Теперь этот дом принадлежит мне.
Кэролайн вспыхнула от гнева, и Джеймс увидел еще одну сторону этой женщины, ставшей для него наваждением.
— Вы не можете так поступить! — задыхаясь от волнения, воскликнула она. — Я этого так не оставлю.
— К сожалению, вы уже ничего не сможете сделать, — выпалил он. Джеймс хотел как можно быстрее уйти. Ему необходимо было понять, что же заставило его совершить такой опрометчивый поступок.
Однако она загородила ему дорогу.
— И что же вы собираетесь делать с моим домом? Вы богатый человек. Зачем вам это маленькое жилище? Неужели вы хотите продать его и положить деньги в свой и без того полный сундук?
— Я не намерен продавать этот дом.
Презрительно прищурившись, Кэролайн посмотрела на него и сказала:
— И я тоже не намерена продаваться.
Джеймс вздрогнул, словно его с размаху ударили по лицу. И сразу понял, что его поспешное заявление будет иметь такие последствия, о которых ему придется пожалеть. Однако Джеймс Феррингтон не привык сворачивать с выбранной им дороги. К тому же ему не хотелось отказываться от Кэролайн.
— В таком случае нам с вами больше не о чем разговаривать, — холодно произнес он.
Она не ответила и только смерила его вызывающим взглядом. Гордая и неприступная богиня. Он надел шляпу и, поправив ее, сказал:
47 
