Особенно,... 
12 
Его кровь всё еще кипела, с той самой минуты, как он узнал об этом «предложении» и вопиющих угрозах, которые последовали за ним. Тем не менее, посланнику Регента это было неинтересно. Его, похоже, не волнует, как его слова были восприняты, или что последует за ними; он всего лишь исполнял свою работу.
Гэбриел Бискейн стоял рядом с ним, но на улицу не смотрел. Он нахмурился при виде своего друга. Не такой высокий, как Доминик с его шестью футами, голубоглазый блондин и весельчак Гэбриел был в этом доме больше чем просто слугой, и часто пользовался своим статусом.
Виконт и сын дворецкого выросли вместе в этом доме. Они были одного возраста, и у них было много общих интересов. Никто не удивлялся, что они стали друзьями до того, как разный социальный статус не позволил бы им сделать это. Отец Доминика, возможно, запретил бы сыну дружить со слугой, если бы дожил до этого момента. А его мать нечто подобное попросту не волновало. Отец Гэбриела, в свою очередь, не возражал. Так что Доминик и Гэбриел стали близкими друзьями, которые бросили вызов классовым различиям.
— Ты должен вернуться в постель, — Гэбриел был достаточно смел, чтобы приказать даже такое.
— А ты должен прекратить приказывать мне. Ты что, думаешь, что я все еще слаб? Лучше скажи, ты уже отправил письмо моей матери? Я предпочитаю, чтобы она услышала об отвратительном требовании Регента от меня, а не из сплетен, которые расползутся в обществе, как тараканы.
— Конечно, отправил. Рано утром.
Вообще-то Гэбриел должен был быть камердинером, но так как он довольно дерзко нанял для Доминика другого камердинера, то сам теперь не имел никаких конкретных обязанностей. Доминик предложил ему выбрать любую другую должность, которую тот мог бы предпочесть, но Гэбриел отказался и сказал, что будет «мастером на все руки», но не слугой. На самом деле он и сам не знал, как называется его должность, но он обещал Доминику, что будет делать то, что тому понадобится. Конечно, он ожидал получать за это жалование. И получал его. Хоть Доминик и увольнял Гэйба уже несколько раз, но он точно знал, что будет по нему скучать, если бы его друг на самом деле принял его всерьез и ушел.
Гэбриел покачал головой.
— Я советую, а не приказываю, так что не мешало бы тебе хотя бы временами обращать на это внимание. Только не думай, что я отнесу тебя обратно в постель, если ты упадешь. Я позову лакеев, чтобы они сделали это…
— Я не настолько слаб, чтобы не врезать тебе.
Гэбриел отступил назад, прежде чем ответить:
— Вообще-то слаб. Хотя я лучше помолчу, чтобы не провоцировать тебя доказывать мне обратное. Но серьёзно, послушай меня, ведь ты даже не можешь натянуть собственные штаны…
Иногда стоит просто-напросто игнорировать своего друга, решил Доминик. Вообще-то Гэбриел помогал ему держаться в хорошей форме, оттачивать остроту ума в словесных спаррингах, а физическое состояние на частых тренировках. Доминик радушно воспринимал и то, и другое, но только не с тех пор, как он вернулся домой с этой ужасной раной, полученной на дуэли. Предыдущая оказалась простой царапиной, но эта… Ему становилось все хуже и хуже.
Ему не нужен был врач, который сказал бы об этом. Он очень хорошо знал, что рана не заживала так, как должна была. Он лишь недавно восстановил силы после того, как потерял много крови, но лихорадка началась вновь, а Доминик чувствовал себя всё хуже.
Он был дураком, раз решил сейчас вернуться домой в Йоркшир. Ему следовало остаться в своем лондонском городском доме, чтобы восстановиться после последней дуэли с Робертом Уитвортом. Но он не хотел, чтобы его мать знала, как тяжело его ранили, или чтобы разлетелась молва о том, как близок был Роберт к тому, чтобы прикончить его. Доминик не хотел, чтобы Уитворт знал это. Он предпочел бы умереть, чем подарить ему такое удовольствие. Но его смерть, кстати, ещё вполне возможна. Он по-прежнему чувствовал себя едва живым, и всё из-за проклятой лихорадки, которая никак не проходила.
Гнев не помогал. Имея дело с угрозой регента и с осознанием того, что враг вот-вот появится на пороге его дома, когда он не чувствует себя полноценно здоровым, просто взбесило его ещё больше.
Доминик сказал своему другу:
— Отведи ее в одну из башен, когда она приедет, пока я не решу, что делать с ней дальше.
— Мне кажется, тебе ясно было приказано жениться на ней, — сухо заметил Гэбриел.
12 
