О пустяках (II)

Что должно такого случиться, чтобы читатель решился отправить нам письмо? Попытаемся ответить на этот вопрос, приведя пример из жизни. «Вы утверждаете, – сообщает нам читательница Илона (в очаровательной открытке с пасущимися на лугу овечками), – что слово «что» (dass) раньше писали через четкое эсцет (daß). Мягкого «ß», к моему сожалению, до сего дня никогда не существовало. С сердечным приветом Илона…»

Мы крайне редко беремся рассматривать проблемы такого рода. Но сегодня сделаем исключение и с ходу заявляем:

1. Вы правы, действительно «мягкого эсцета (ß)» не существует.

2. Но разве мы утверждали, что он был? Разве мы не написали однозначно «четкий эсцет»? Да и как мы могли приписать нечто несуществующее тому, что существует, очевидно, и зафиксировано в письменном языке? (Сравните: в Москве есть Красная площадь; а фиолетовая там есть? Нет! Тем не менее мы все же каждый раз пишем «Красная площадь».)

3. Что нам остается в этой ситуации? Если бы мы написали «четкое эс (s), то подверглись бы негодующим нападкам сочинителей читательских откликов, которые с полным основанием утверждают: «четкого «s» не существует; «s» всегда мягкое.

PS: а почему, собственно, не быть «твердому ß» и смягченному или «мягкому s» и четкому?

PPS: почему читательница столь категорически «сожалеет», что не существует мягкого «ß»? Неужто у нее уже разок-другой непроизвольно вырывался этот звук?

О пустяках (III)

Как и ожидалось, объявились два критически настроенных читателя с наглым требованием, чтобы мы поберегли силы и не писали о пустяках вроде редакционной проблемы с неподходящим по размеру кофейником (часть I) и спорного существования «твердого эсцета (ß)» (часть II). Во-первых, хочется спросить у этих читателей: поберечь силы для чего? И во-вторых, вежливо, но определенно ответить: не дождетесь!

Ибо значительными вещами мы у нас в стране обеспечены неплохо. Политика сохранения консервирует то, что имеет важное значение, подмораживает достигнутое и подает свежим по представившемуся поводу. Дети, матери, преступники, аренда, электричество, бензин… Когда «маленький человек с улицы» слышит про эти проблемы, он по-своему страдает: да, у него чертовски хорошо идут дела, но всегда однообразно, и временами его охватывает скука. И тогда он выбирает что-нибудь опасное.

Подведем итог: так называемые «значимые» вещи (таковых не более пяти процентов) довольно банальны, а их значение раздуто стереотипным сознанием, постоянно указывающим на их важность. Стоит ли о них все время толковать? Не лучше ли обратиться к оставшимся девяносто пяти процентам – тем пустяковым вещам, которые действительно волнуют нас в повседневной жизни?

Удвоенное время в пути

На днях к нам в редакцию позвонил некий владелец одной венской кофейни, чтобы пожаловаться на серию статей. В таких случаях мы часто отвечаем: «Извините, но сотрудника, который это писал, в настоящее время нет в здании». В этот раз речь шла о моих заметках, и я не посмел уклониться. К тому же позвонивший заявил, что его медленно, но верно стали доставать мои комментарии, в которых о хозяевах австрийских трактирных заведений говорится только плохое («медленно, но верно стали доставать» – явное преуменьшение, так как он уже дошел до крайней степени негодования). Он, конечно же, имел в виду меня. «С ваших слов можно подумать, что хозяева трактиров, кофеен и ресторанов сплошные идиоты и лихоимцы, – сердито выговаривал мне позвонивший. – Мне искренне жаль тех, кто принял вашу писанину за чистую монету. Хочу заявить, что встречаются хорошие и плохие хозяева, как хорошими и плохими бывают врачи. И я говорю: плохой хозяин ресторанного заведения в любом случае лучше плохого врача. Первый может всего лишь испортить вам желудок, тогда как второй, чего доброго, способен его перепутать с другим органом.

  25