Особенно,... 
20 
С этими словами я отправилась в холл, чтобы снять босоножки и подтереть пол. У меня руки чесались прикончить пса, но мне не хотелось, чтобы Питер решил, будто я ненавижу собак. А вдруг он заядлый собаковод? Мне хотелось, чтобы ему нравилось во мне абсолютно все. А почему, собственно? Какая разница, ненавидит он меня или обожает? Увижу ли я его еще? Вполне возможно, что никогда. Если Шарлотта и Сэм будут продолжать в том же духе, нашим встречам придется положить конец. Сегодня Шарлотта смотрела на него с ледяным презрением, которое могло бы посоперничать с температурой в починенном утром холодильнике.
Я предложила Питеру вина, но он выпил пакетик «Доктор Пеппер», и мы поговорили на кухне, пока дети досматривали свое шоу в гостиной. В конце концов я поднялась к себе в спальню, разбудила няню и заплатила ей за визит. Питер предложил подвезти ее до дома, но она сказала, что приехала на своей машине. После того как она укатила, мы немного постояли на крыльце, и Питер пригласил меня поиграть с ним в теннис на следующее утро. Я честно призналась, что теннисистка я довольно посредственная, если не сказать хуже. В ответ Питер заявил, что он тоже не Джимми Коннорс. В нем поразительным образом сочетались скромность и уверенность в себе. Похоже, он в полном ладу с самим собой. Что ж, у него имеются для этого все основания. Он хорош собой, умен и приятен в общении. И у него есть работа, что тоже немаловажно. Он сказал, что заедет за мной в пол-одиннадцатого.
– Если хотите, можем взять с собой детей. Они поиграют на другом корте, или сыграем парами.
– Да, это было бы чудесно, – с сомнением произнесла я.
Но выхода не было. Мне просто некуда их деть. Няня завтра работает весь день. Придется взять их с собой.
Он уехал в своем серебристом «Ягуаре», а я вернулась в дом, выключила телевизор и напомнила детям, что пора укладываться спать. После этого дог послушно потрусил в комнату Сэма, гораздо быстрее ее хозяина. А Шарлотта упорно продолжала торчать в комнате – ей не терпелось высказать свое мнение о Питере. Можно себе представить, как я желала его услышать.
– Какой он старомодный, – заявила она с нескрываемым презрением, в то время как я разрывалась между желанием броситься на его защиту и сделать вид, что мне безразличны ее слова.
Нет, мне так и так не выпутаться. Если я стану защищать Питера, это лишь распалит ее любопытство и она накинется на него с удвоенным пылом.
– Почему? – небрежно спросила я, снимая бирюзовые бусы. Мне он вовсе не казался старомодным. Совсем наоборот.
– Но он же носит «Гуччи»!
А что он должен носить? Армейские ботинки или кроссовки «Найк»? Я ничего не имела против туфель «Гуччи», а также голубой рубашки и белых джинсов. На мой взгляд, он выглядел просто классно: аккуратно и мужественно. Словом, меня вполне устраивал его наряд.
– Он к тебе подлизывается, мама. Он хочет тебя использовать.
Интересное наблюдение. Но ведь Питер оплатил все счета – не похоже, чтобы он хотел «использовать» меня. А если у него есть и другие планы относительно меня, то я не против.
– Он всего лишь пригласил меня пообедать, Шэр. Ему не нужна справка о моих доходах. И как можно быть такой циничной в твоем возрасте?
Неужели она научилась этому от меня? Слушая дочь, я чувствовала себя виноватой. Наверное, я чересчур вольно отзывалась в ее присутствии о Роджере. Но он заслужил это. А Питер нет. Однако это был только пробный обмен выстрелами.
– Он что, голубой? – с интересом осведомился Сэм. Он недавно узнал все остальные значения этого слова и теперь употреблял его при каждом удобном случае.
Я поспешила заверить его в обратном.
– А что, все может быть, – услужливо подхватила Шарлотта. – Думаю, именно поэтому жена от него и ушла.
Господи, она учит меня жить. Просто вторая мама!
– Откуда ты знаешь, что это она от него ушла? – огрызнулась я в порядке самообороны.
– Неужели он оставил ее?! – гневно воскликнула она, вставая на защиту женских прав. – Жанна д’Арк с «Доктор Пеппер» в руке вместо меча.
– Я понятия не имею, кто от кого ушел. К тому же это не наше дело. Да, кстати, – добавила я с нарочитой небрежностью, – мы с ним завтра утром поедем на теннисный корт.
– Что? – взвизгнула Шарлотта. Я в это время заталкивала Сэма и его ненаглядного пса в комнату. Она проследовала за мной в мою спальню – я совсем забыла, что мы по-прежнему спим в одной постели. – Терпеть не могу теннис!
20 
