Особенно,... 
88 
— Я вернулась сюда ради себя самой. Это не имеет никакого отношения к тебе. — «Ложь, ложь, и еще раз ложь», — подумала она.
— Это здесь ты стала притчей во языцех. Это здесь из-за тебя на нас показывали пальцем. Это здесь ты впервые восстала против меня и господа бога. Это стыд за тебя изгнал меня отсюда.
— Тебя «изгнали» отсюда деньги Маргарет Лэвелл.
Какой-то мускул дрогнул в его лице. Предупреждающе.
— Так, значит, люди об этом болтают. Ну, мне все равно. Лжецы всегда внимают злым языкам.
— И они еще больше будут болтать, если ты здесь задержишься. А те, кто тебя ищет, узнают об этом. Я ездила к маме. Она очень о тебе тревожится.
— И зря. Я глава в своем доме. Мужчина приходит и уходит, как ему угодно.
— Не уходит, а бежит. Ты сбежал, потому что тебе грозит суд из-за нападения на женщину. И когда они тебя поймают, то на этот раз сразу посадят за решетку.
— Придержи язык! — И в одно мгновение он схватил ее за блузку на груди и едва не вытащил из-за прилавка. — Ты должна уважать меня. Ты мне обязана жизнью. Из моего семени ты пришла в этот мир.
— К моему вечному сожалению. — Тори вспомнила об острых ножницах под прилавком. — Если ты меня тронешь, клянусь, я сразу заявлю в полицию. И расскажу также, как ты бил меня в детстве, так что я всегда ходила в синяках. А потом…
Он дернул ее за волосы, а другой рукой схватил за горло и оцарапал ногтями шею. Слезы брызнули у нее из глаз, голос прервался.
— Потом они посадят тебя в железную клетку. Клянусь. Отпусти меня и уходи, пока цел. Я забуду о твоем существовании.
— Так ты мне угрожаешь?
— Я не угрожаю. Я так и сделаю.
Он в ярости сжал ее горло, и Тори почувствовала, что сердце у нее останавливается.
— Отпусти, — и она сунула руку под прилавок, — уходи, прежде чем кто-нибудь войдет и увидит тебя.
На лице его выразился страх. Пальцами она нащупала гладкие металлические ручки ножниц. Он толкнул ее, и она ударилась о кассу.
— Мне нужны деньги. Давай все, что есть. Ты мне задолжала за каждый свой вдох на земле.
— Здесь мало. Тебе надолго не хватит.
И она открыла кассовый ящик, вытащила выручку. Пусть все возьмет, только уходит.
— Та лживая шлюха в Хартсвилле гореть будет в аду. — Он все еще держал ее за волосы, засовывая деньги в карман. — И ты ей составишь компанию.
— А ты там уже одной ногой.
Она не знала, почему это сказала. Ведь она не умела предсказывать будущее. По счастью. Но сейчас, неотрывно глядя на него, она видела словно воочию.
— Ты не переживешь этот год и умрешь в боли и страхе. Сгоришь в огне. Умрешь в муках.
Он побелел, отшвырнул ее к стене и поднял руку.
— Да сгинут ведьмы. Попомни это. Можешь всем и каждому рассказывать, что видела меня сегодня. Я еще вернусь и сделаю то, что должен был сделать в минуту твоего рождения. Дьяволово отродье!
Он приоткрыл дверь, высунул голову, оглянулся по сторонам и выбежал. А Тори тупо смотрела на ножницы в своей руке. Она едва не пустила их в ход.
Она села на пол, уткнулась лицом в колени и вся съежилась, как бывало в детстве. В таком положении и нашла ее Фэйф, вошедшая в магазин с извивающимся на руках щенком.
— Господи, Тори! — Она охватила одним взглядом пустой кассовый ящик и Тори, дрожащую на полу. — Что с тобой? Ты не ранена?
— Все в порядке.
— Тебя ограбили среди бела дня? Ты вся дрожишь. Они угрожали тебе ножом, хотели застрелить?
— Нет-нет. Все в порядке.
— Крови нет. Ух ты, какая царапина на шее. Я вызову полицию. И врача.
— Нет! Ни полицейских не надо, ни врача.
— Не надо полиции? Я увидела, как из магазина выскочил огромный мужик, и поэтому вошла. И что же я вижу: касса пуста, а ты сидишь за прилавком на полу и вся дрожишь. И говоришь, что не надо полиции?
— Меня не грабили. Я сама отдала ему деньги. Там не было и сотни долларов. И деньги тут ни при чем.
— Ну, если так у тебя пойдут дела, ты долго здесь не наторгуешь.
— Я никуда отсюда не уеду. Я останусь, и никто и ничто не заставит меня снова уехать. Ничто! И никто! И никогда!
Фэйф распознала в ее голосе нотки начинающейся истерики.
— Ну и ну. Почему бы тогда тебе не встать и не пройти на минуту в подсобку?
— Говорю тебе, все в порядке.
— Одно из двух: или ты глупа, или врешь мне. Но, как бы то ни было, вставай.
Тори попыталась ее оттолкнуть, собираясь сама подняться, но ноги стали ватными, и ей пришлось опереться на Фэйф.
88 
