Последние отзывы

  17  

— Конечно. — Конни содрогнулась. — Он… то есть Говард… сказал, что никак не мог сообщить о том, что жив.

— Да, но только вчера я прочитал, что они с Леонардом Бангой были друзьями, — задумчиво заметил Адам. — Должен сказать, что в это очень трудно поверить.

— Во что? В то, что они были друзьями?

— Нет. В то… что Говард не имел возможности связаться с тобой.

— Он находился вдали от цивилизации, Адам, а не в сельской Англии. — К своему удивлению, Конни обнаружила, что уже защищает мужа. — Кроме того, хотя Говард и знал Бангу, тот вовсе не был его другом.

— Даже если так, должен же у них был быть какой-то способ связаться с внешним миром…

— Ты хочешь сказать, что он лжет? — спросила Конни.

— Конечно, нет. — Теперь Адам выглядел смущенным. — Я хочу только разобраться в своих собственных чувствах. — Он вздохнул. — О, Конни, какая ужасная ситуация. Прости, если я покажусь эгоистичным, но не могу отделаться от мысли о том, что лучше бы… лучше бы…

— Говарду остаться мертвым? — резко спросила она, и Адам торопливо перекрестился.

— Нет, нет!.. — запротестовал он, но, на взгляд Конни, это прозвучало недостаточно убедительно. — Я просто хочу сказать… возможно, Говард тоже частично виновен в том, что позволил нам надеяться… рассчитывать… — Он замолчал. — Ты понимаешь, о чем я?..

Еще бы, мрачно подумала Конни, сознавая, что они даже не затронули сути проблемы. Осложнение отношений с Адамом было только частью ее. Больше всего Конни беспокоило то, что произойдет, когда Говард покинет базу.

— Кстати, — продолжил Адам, — я так и не спросил, как он себя чувствует. Это было нехорошо с моей стороны. Для бедняги возвращение в Англию после столь долгого отсутствия, должно быть, явилось серьезным испытанием. Как я понимаю, он остался у родителей?

— Нет, — покачала головой Конни. — Говард по-прежнему на авиабазе.

— На базе? — нахмурился Адам. — Чего ради?

— Ты сам только что назвал причину, — неохотно ответила она. — Полагаю, что для него это действительно явилось тяжелым испытанием. На базе есть специалисты, пытающиеся вернуть его в нормальное состояние. Он страдает от посттравматического стресса.

Адам посмотрел на нее с недоумением.

— В конце концов, Говард четыре года провел почти в тюремных условиях. — Она помедлила. — И, возможно, в страхе за свою жизнь.

— Ты действительно так думаешь?

В голосе Адама слышалось такое сомнение, что Конни едва не вышла из себя. Интересно, подумала она, представляет ли он, что значит жить среди повстанцев, как бы дружески ни были они настроены. Легко быть прагматиком, живя в удобном, комфортабельном доме, совсем другое дело, когда твои соседи даже спать ложатся с автоматом.

— Я действительно так думаю, — ответила она. Словно почувствовав ее настроение, Адам попытался пойти на попятную:

— Разумеется, Говард понимает ситуацию гораздо лучше, чем мы. — Он отложил салфетку в сторону. — А как его родители? Им ведь пришлось нелегко.

Нелегко? Конни закусила губу, пытаясь скрыть раздражение.

— Отец и мать Говарда? — с расстановкой спросила она, давая себе время подумать. — Что ж, пожалуй, с ними все в порядке.

— Но ты нашла его… агрессивным, — осторожно напомнил Адам. — Заметили Барнеты эту перемену в поведении сына?

— Как тебе сказать… — Конни помедлила. — Видишь ли, они не все время были там. На следующий день я разговаривала с Говардом наедине.

— Он… не ударил тебя?

Адам обеспокоенно взглянул на Конни.

— Нет. Дело совсем не в этом, — смутилась она. — Я… Говард никогда бы меня не ударил.

А так ли это? Достаточно ли хорошо она знает своего мужа?

— Тогда в чем же?

Адам ждал от нее объяснений, и, понимая, что должна сказать хоть что-нибудь, Конни поднялась на ноги и отвернулась.

— Просто… просто я не могу понять, о чем он думает, — ответила она, выбирая путь наименьшего сопротивления. — Не знаю, чего он от меня ждет.

— Послушай, Конни. — Тоже поднявшись, Адам подошел к ней. — Похоже на то, что ему стыдно за случившееся. Иначе, почему бы он стал на тебя сердиться?

— Не знаю, — покачала головой Конни, испытывая неловкость за то, что ввела его в заблуждение. — Может быть, в этом есть и моя вина. Я так нервничала, что могла сказать что-нибудь не так.

— Ты не должна винить себя. — После некоторого колебания Адам все-таки поддался искушению заключить ее в свои объятия. Она явно ощущала бьющую его дрожь и подумала, что на следующее утро он наверняка пожалеет об этом. Губы Адама коснулись ее виска. — Обещай мне, что больше не позволишь ему пугать себя.

  17