Особенно,... 
48 
Алану, когда он услышал, какой несчастной была жизнь Эбони, стало страшно и грустно.
— Неужели не было никого, кому ты могла бы довериться, с кем могла бы сблизиться? Может быть, тетка или дядя?
— Мы никогда не навещали родственников. Что касается друзей моих родителей… это были не те люди, которым можно довериться. Почему, ты думаешь, папа в завещании сделал тебя моим опекуном? Ты был его единственным знакомым с хорошей репутацией и какими-то нормами поведения.
Алану стало стыдно. Да уж, кое-какие нормы поведения он продемонстрировал. Ну что ж, по крайней мере, несмотря на подобное прошлое, он готов жениться на этой девушке. Неудивительно, что в сексуальном отношении у нее не все в порядке. Она сама призналась в том, что в конце концов ее мало волновало распущенное поведение отца.
Сами понятия добра и зла из-за постоянно стоящего перед глазами примера безнравственного поведения у нее должны были сместиться.
— Не смотри так серьезно, Алан. Ты должен признать, что жизнь с мамой и папой позволила мне приобрести довольно широкие взгляды на жизнь в некоторых отношениях.
— Джудит должна была по крайней мере отправить тебя в интернат, — пробормотал Алан. — Нельзя было, чтобы ты сталкивалась с подобными вещами или становилась их свидетелем. Поведение твоего отца служило очень плохим примером для подрастающей девочки.
Эбони пожала плечами и, взяв бокал с вином, начала пить. Такая беспечность разозлила его.
— Неужели тебе не ясно, что из-за этого ты и считаешь неразборчивость в знакомствах в порядке вещей? — наконец-то предъявил он обвинение.
Ее черные глаза поверх края бокала вспыхнули, потом сузились, но она не ответила, пока не отпила глоток вина.
— Ты всегда думал, что я неразборчива в знакомствах, правда? — сказала она с горечью. — Как ты думаешь, когда я впервые спала с мужчиной? В каком возрасте?
Теперь была его очередь пожать плечами, но этот жест не получился безразличным.
— В восемнадцать? — предположила она.
Что такое было написано на его лице, почему она так на него посмотрела?
— В шестнадцать, — попробовала она отгадать его мысли, не желая верить очевидному.
Когда Алан опять не ответил, она посмотрела ему в глаза.
— Бог мой, какой возраст должна я назвать, чтобы ты согласился? — гневно спросила она. — Четырнадцать, может быть? Даже двенадцать. Отвечай, черт тебя возьми!
— Я хочу, чтобы ответила ты, — сказал он, пораженный этой лицемерной яростью. Почему она просто не признается, что начала рано? Он не собирается винить ее в этом. Теперь ясно стало, что она не могла стать другой. Пьер создал в доме определенную атмосферу, и она, сама того не осознавая, унаследовала его моральные принципы.
— Если я правильно помню, я уже говорила тебе когда-то, Алан, — резко сказала она. — До тебя у меня был только один мужчина, и мне тогда было двадцать лет.
Он недоверчиво и зло взглянул на нее. Неужели она действительно думает, что он ей поверит? Если даже каким-то чудом она и была права, это не меняло факта ее теперешней неразборчивости в связях. Почти весь прошлый вечер она провела с этим ублюдком фотографом, а потом как ни в чем не бывало поехала с ним на катере.
Воспоминание о том, как Стивенсон поцеловал ее на прощание, как она потом смеялась, внезапно вызвало у Алана вспышку дикой ревности. Ему понадобилась вся его сила воли, чтобы удержаться и не высказать ей все, что он знал.
— Да, ты говорила, — холодно ответил он. — И что, Стивенсон был хорошим любовником?
— А Адриана? — возразила она более эмоционально.
Взгляд синих глаз скрестился с горящим взглядом черных.
— Тебе не кажется, что это разные вещи?
— Да, кажется. Я не любила Гарри, что делает его гораздо менее опасным претендентом на мою привязанность, чем Адриану в качестве претендентки на твою. Ты любил ее, во всяком случае, всегда говорил это. Какое место занимает она в твоей жизни, Алан? Не будет ли на нашей супружеской кровати лежать ее призрак, или я могу быть уверена, что вся твоя любовь отдана мне?
Алан возмущенно смотрел на Эбони. Черт побери, но эта ведьма все переворачивает вверх ногами, искажает факты. Почему он должен стыдиться своих отношений с Адрианой? Может быть, они и не любили друг друга, но им было хорошо вместе. Не было ни сумасшедшей ревности, ни обид, и, когда они расстались, они расстались спокойно.
48 
