Особенно,... 
19 
— Да, знаю. — Она тряхнула волосами, упавшими ей на лицо, и встретилась с ним взглядом. О да, она чувствовала, что даже одной ночи с ним ей достаточно, чтобы быть счастливой. — Но ничего не будет.
Джанни приподнял одно плечо.
— Решать тебе, но не забывай, что мы «обручены».
Как легко он это произнес! Несколько мгновений назад он соблазнял ее своим голосом и взглядом, а сейчас отмахнулся от этого небрежным пожатием плеч, как будто не замечая напряжения между ними.
— Почему ты не спишь?
— У меня чуткий сон. Я слышал, как ты открыла дверь и вышла, решил тебя проведать.
— Весьма… заботливо с твоей стороны.
— О, я вообще заботливый парень, — согласился Джанни. Его взгляд блуждал по ее любимой ночной рубашке со смешной картинкой и не менее смешной надписью. Его губы дернулись в улыбке.
— Нам надо было задержаться в магазине нижнего белья, — пробормотал он.
Мари почувствовала, как ее охватывает раздражение. Она скрестила руки, закрывая рубашку, которую ей подарил отец за год до своей смерти. В то Рождество она работала в ночную смену, и он подумал, что будет забавно преподнести ей такой подарок. Сейчас это было единственным воспоминанием об отце.
Несколько минут на террасе стояла тишина.
— Так значит, ты говоришь, что нервничаешь, — прервал ее Джанни.
Мари вскинула голову:
— Ты бы не знал этого, если бы не подслушивал.
— Но ты говорила сама с собой, — возразил он. — Так что, нам обоим должно быть немного стыдно. Но давай вернемся к твоим нервам.
— Со мной все будет в порядке.
— Точно? — Расстояние между ними сократилось до минимума, и Мари пожалела, что не может просто провалиться сквозь землю.
— Абсолютно. Я просто немного волновалась, удастся ли мне быть убедительной. — Она принужденно улыбнулась. — Как думаешь, это будет очень сложно?
— Притворяться моей возлюбленной? — Джанни подмигнул. — Обещаю быть внимательным и заботливым.
Вот этого-то она и боялась. За последние несколько дней они провели вместе чересчур много времени, и Мари всегда чувствовала себя как на иголках. Ей все сложнее было усмирять свое тело, взволнованное такой близостью, а мысли о работе и вовсе вылетели из ее головы.
Вот как сейчас.
Снова подул ветер, и Мари вдруг поняла, что на улице стало холоднее.
— Я замерзла, — сказала она, хваля себя за эту ложь. Ей хотелось наконец скрыться от его взгляда.
— Браво.
— Что?
— Хвалю за ложь. Соврала не моргнув глазом. Я почти поверил.
— Почти? — Мари гордо вскинула подбородок.
— Ты даже ни разу не вздрогнула. — Он понизил голос. — К тому же тебя выдают глаза: они жарко пылают.
— Оставь это, Джанни, — сказала Мари, и голос ее дрогнул. Она сделала шаг вперед, надеясь, что он отодвинется и даст ей пройти, но он даже не шелохнулся.
Опустив руки ей на плечи, он удержал ее на месте. Мари пришлось поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и ее соблазнительные губы оказались рядом с его губами.
— Думаю, мне все-таки нужно кое-что сделать до нашего отъезда.
Ее сердце застучало как молот.
— Что именно? — выдавила из себя Мари.
— Поцеловать тебя, — понизив голос, сказал Джанни.
Она встрепенулась. Да-да, ей тоже этого хотелось! Но благоразумие взяло верх, и, едва оторвав взгляд от его губ, она произнесла.
— Это в нашу сделку не входило.
— Условия сделки всегда можно пересмотреть, — возразил Джанни, лаская ее взглядом.
— А зачем? Все это лишь на время.
— Но это не значит, что мы можем получать удовольствие друг от друга. Живи настоящим моментом, Мари.
Она никогда не жила настоящим. Она всегда строила планы, беспокоилась о будущем. Даже будучи ребенком, она всегда ставила перед собой цели. Ее жизнь и без мужчины была расписана по минутам и полна смысла.
Пока она не познакомилась с Джанни Коретти…
Как же так случилось, что первый мужчина, который заставлял ее тело петь, оказался совсем не тем человеком?
Джанни провел ладонью по ее плечам, и даже сквозь ткань ночной рубашки Мари почувствовала исходящее от него тепло. Он притянул ее ближе к себе, и Мари инстинктивно подалась вперед. Это была ошибка. Большая ошибка.
— Ты не сможешь притвориться, что мы интимно близки, — сказал Джанни, его дыхание коснулось ее губ, и Мари подавила желание приоткрыть их. — Члены моей семьи сразу это заметят, и это натолкнет их на размышления, разве ты этого хочешь?
19 
