Особенно,... 
42 
Глядя на Коретти, видя, как крепко связывают их семейные узы, Мари наконец поняла, что не сможет довести свой план до конца. Ее взгляд остановился на Нике: пожилой, обаятельный мужчина что-то негромко говорил проявляющим нетерпение детям. Да, он был вором, но это не мешало быть ему неплохим человеком.
К ее бывшему когда-то черно-белым миру с недавних пор добавилось еще больше оттенков серого. Понятия и принципы, по которым она жила всю свою жизнь, расплылись, потеряли четкость. Такое представление о жизни сейчас ей казалось слишком простым, едва ли не примитивным, поэтому Мари даже начала удивляться, как она могла жить так долго в соответствии с ним. Она не может послать Ника за решетку. Она не сможет жить, думая о том, что он будет сидеть в какой-нибудь маленькой, ужасной камере, вдали от своих близких, которых он так любит.
Джанни сжал ее руку, и Мари поняла, что с шантажом покончено. Глубоко вздохнув, она пообещала себе, что как только они вернутся в отель, она отдаст Джанни фотографии и скажет ему, что им больше нечего опасаться. Она не может шантажировать мужчину, которого любит, угрожая его семье, которая так много значит для него. Она настолько ушла в свои мысли, что почти перестала замечать, что происходит вокруг нее.
К тому времени как церемония закончилась и маленькая группа людей, смеясь и болтая, вышла на солнце, у Мари было такое чувство, что она пробежала длительный марафон. Ей нужен был воздух, пространство и время, чтобы определиться с мыслями и понять, что же теперь ей делать со своей жизнью.
Но этого времени у нее не было. Склонив голову, Джанни прошептал:
— Тереза запланировала ланч для всех собравшихся. После него, думаю, нам стоит вернуться к себе в номер и поспать.
Мари взглянула на него и против воли улыбнулась, зная, что именно этого от нее и ждет Джанни. Уступив желанию коснуться его, она провела пальцами по его щеке. «Какой конец будет у этой истории?» — подумалось ей. Вряд ли счастливый финал.
Сейчас она просто не отдает себе отчета в том, что не сможет выбраться из этой ситуации безболезненно.
Но сейчас она хотела только одного: почувствовать Джанни внутри себя. Поэтому Мари решила пока делать то, что ей хочется, и то, что ей нужно. Еще одна ночь с ним, а после нее она решит, как поступить.
Только где бы взять храбрости на это?
Их тела, влажные от пота, переплелись, все еще сотрясаясь от пережитого наслаждения.
Мозг Мари был затуманен. Она подняла руку и провела пальцами по его густым черным волосам, чувствуя их шелковистость. Она знала, что навсегда запомнит этот миг.
Все еще тяжело и учащенно дыша, Джанни на несколько секунд заглянул ей в глаза, пока их сердца медленно успокаивались. Наконец он скатился с Мари и, опершись на локоть, спросил:
— Ты не хочешь сказать мне, о чем думаешь?
— Не очень, — призналась она. Мари понимала, что вскоре им придется расстаться. Ее охватила едва заметная дрожь.
— Мари…
Она прикусила губу, и когда Джанни протянул к ней руку, она выскользнула из-под нее и встала с постели, стаскивая с нее простыню. Удерживая тонкую материю перед собой, как щит, она заставила себя озвучить то, что она так боялась сказать.
— Я уезжаю, Джанни.
Джанни недоуменно поднял брови, покачал головой и сказал:
— Да, мы оба уедем, как только выставка закончится.
— Нет. — Она приподняла подбородок. — Я имела в виду, я уезжаю сейчас.
— Сейчас? — Он сел, глядя ей в глаза. — Но почему, Мари?
— Потому что это единственное, что я могу сделать, — сказала она, даже не надеясь на понимание с его стороны. Да уж, нельзя было начать этот разговор более неуклюже, чем это сделала она. — Я имею в виду, что между нами все кончено, Джанни. Жан-Люк скрылся и сейчас, когда он знает, что мы вместе, он будет начеку — мы вряд ли сможем вернуть ожерелье.
Джанни встал с постели, обошел ее, словно гордясь своей наготой и не испытывая никакого желания прикрыться. Хотя Мари считала, что ему это было не нужно. Если и существовал мужчина, который мог позволить себе ходить обнаженным, — это был Джанни Коретти. Просто глядя на него, она чувствовала, как ее рот наполняется слюной, а руки чешутся от того, чтобы прикоснуться к его бронзовой коже.
Однако выражение лица у него было угрожающим.
— Я сказал тебе, что верну ожерелье, и я это сделаю.
— Я знаю, что ты попытаешься, — ответила Мари, делая попытку его успокоить.
42 
