49 
— Почему вы так уперлись в этом вопросе? — горячо воскликнула она. — Стефани совершенно права. Сеньора Оливейра не расстроится, если пара незнакомых ей людей не побывает сегодня у нее в гостях.
— В самом деле?
Виктор засунул руки в карманы, слегка приподнял брови. Вся горечь и боль любви к этому ужасному человеку нахлынули на девушку, и она выкрикнула:
— Вам нравится, когда простые смертные пляшут под вашу дудку! Но вы не можете требовать, чтобы я и Дэйв двадцать четыре часа в сутки исполняли ваши прихоти!
— Кронсби здесь вовсе ни при чем. Мне он не нужен ни в каком качестве. — В серебристых глазах вспыхнул огонь. — А вот вы знаете, в каком качестве нужны мне!
Это напоминание о существующем между ними запретном чувстве сразу заставило девушку ощутить свою уязвимость. Уэстон предпочитал обращать все в шутку, играть со своим некстати возникшим влечением. Чувство к ней было для него нежелательным, и он намеревался продемонстрировать, как легко с ним справляется. Что ж, если Виктор демонстрирует ей свое презрение, то она тоже способна на это. Всей душой надеясь, что ее лицо выражает лишь скучающий цинизм, Хэлен постаралась как можно более небрежно ответить ему в тон:
— Я нужна вам в постели, но вы слишком принципиальный человек, чтобы пригласить меня туда. Кроме того, это может не понравиться дочке вашего начальника и разрушить ваши планы. Я способна понять вас. Но все-таки желание остается желанием. И было бы естественным, если бы вы предпочли удалить его источник с глаз подальше и забыть о нем.
Внутри у нее все дрожало от страдания и любви, но бледное заостренное личико казалось высеченным из камня, когда она увидела, как губы Виктора сжались, а глаза потемнели от ревности и отвращения к самому себе.
Он произнес мрачно и зло:
— Вы с Кронсби хотите остаться здесь наедине. Это заставит меня страдать. Мне нужно, чтобы вы были там, где я смогу присматривать за вами.
Он качнулся на каблуках и расправил плечи.
— Дискуссию считаю закрытой. Мы отправляемся через двадцать минут.
10
День выдался на редкость жарким; тяжелый душный зной отнимал силы, выкачивал энергию, и Хэлен все сильнее жалела, что Виктор все-таки сумел настоять на ее присутствии.
Клодия Оливейра вела себя как нельзя более радушно. Она оказалась веселой, общительной женщиной, начисто лишенной снобизма, и стремилась, чтобы всем вокруг тоже было весело.
— Я всегда широко отмечала день своего рождения, — пояснила она Хэлен и Дэйву, после того как ей представили их. — Когда умер муж, я решила покончить со всеми праздниками, но эти двое настояли, чтобы традиция сохранилась, и были правы. Жизнь продолжается, несмотря ни на что, не правда ли, дети?
— И ты, мамочка, — живое этому доказательнее, — улыбнулась Пилар.
Она казалась молодой и более стройной копией своей темноволосой симпатичной матери; ее брат Паоло был года на два старше сестры, выглядел чертовски привлекательным и знал об этом.
На улыбку дочери Клодия ответила любящей нежной улыбкой.
— Может, и так, но с каждым годом я замечаю, как число твоих сверстников в нашем доме все растет, тогда как моих — убывает! Принимайте же наших английских друзей, знакомьте их с гостями, угощайте и развлекайте.
Она повернулась к Стефани:
— Как грустно, что Патрик в этот раз не смог выбраться. Но твой отец, моя дорогая, очень занятой человек, я знаю это. Он звонил вчера, пожелал мне хорошо повеселиться, и мы договорились, что устроим обед на следующей неделе для самых близких… Я приготовлю для него омара по оригинальному рецепту и знаю, что ему очень понравится.
— Идемте, — раздался глубокий звучный голос Паоло, вмешиваясь в плавный говор матери, и его рука скользнула под локоть Хэлен. — В возрасте двадцати шести лет могу я поступить по-своему и приберечь вас для себя?
— О, но я… — пробормотала Хэлен, между тем как он мягко, но решительно уводил ее все дальше, через широкий, с порыжевшей от зноя травой газон, от длинного, причудливо изогнутого бассейна, вокруг которого прогуливались гости. Хэлен быстро обернулась, ища глазами Дэйва, но ее шеф был поглощен разговором с Пилар и роскошной рыжеволосой красавицей в длинной огненно-красной юбке и черном открытом лифе. Ждать помощи от него явно не приходилось.
А Паоло продолжал настойчиво, теперь уже обнимая Хэлен за талию:
49 
