Особенно,... 
29 
Гарри открыл бутылку, взял один из бокалов для шампанского, наполнил его. Бросил туда две ягоды клубники и подал ей. Элизабет подумала: этот напиток гораздо более чувственный, чем просто шампанское.
— Спасибо, Гарри, — сказала Элизабет, благодарная за то, что он не набрасывается на нее.
Они вышли на солнечную сторону веранды, и Гарри сказал:
— Наслаждайся, закат сегодня будет превосходный.
Элизабет села на один из шезлонгов. Она была еще не готова наслаждаться тем, что сегодня будет здесь происходить. Гарри налил шампанского и себе, чокнулся с ней и произнес:
— За первую ночь вместе.
Затем он сделал глоток и уселся на соседнем шезлонге, положив ноги на специальную подушку.
— Эта вилла по праву считается самой лучшей из всех, — продолжил он. — Она особенно хороша, если вы собираетесь смотреть на закат. Здесь открывается великолепный вид, можно наблюдать за сменой красок в небе. Такому позавидовал бы любой художник.
Это действительно потрясающе, особенно в сочетании с шампанским со вкусом клубники, подумала Элизабет.
— Ты когда-нибудь была в Бруме? — спросил Гарри.
— Нет.
Брум находился в противоположной части Австралии. Она знала — это место известно жемчугом и прекрасными видами. Однако у нее никогда не было ни возможности, ни желания поехать туда.
— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась Элизабет.
— Там очень красивый закат. Люди едут в Брум со всей Австралии, располагаются на берегу, готовят барбекю, играют в мяч и просто наслаждаются местным великолепием. Они абсолютно отстранены от того, что происходит в мире в этот момент. Все там живут лишь одним моментом — закатом солнца.
Гарри произносил это медленно, смакуя каждое слово. На Элизабет его речь произвела странное впечатление. Она постепенно начала расслабляться.
— Мы, конечно, не ведем себя так, как они, — загадочно произнес Гарри, — но давай сегодня попробуем воплотить это. Никаких завтра, никаких вчера, только ты и я…
— Хорошо, — согласилась Элли.
Какая удивительно романтичная идея!
Они сидели молча, потягивали шампанское и смотрели, как гигантское небесное светило медленно заходит за горизонт.
— Мои родители всегда это делали, — произнес Гарри. — Каждый день они наблюдали закат солнца вместе. А у тебя как было, Элли? Было ли у твоих родителей какое-то специальное время только для них двоих? — нарушил тишину Гарри.
— Моя мать умерла, когда мне было девятнадцать, с тех пор я не видела и своего отца. Он работал шахтером. Обычно, когда отец приходил с шахты, он напивался, и мы держались от него подальше. А потом ушел к какой-то другой женщине. Я никогда не строила себе иллюзий на его счет. Мама сама сумела воспитать нас с Люси.
— Значит, ваш отец не заботился о тебе и Люси?
— Я думаю, мы были обузой, которая его тяготила.
— А что случилось, когда твоя мать заболела? — продолжал расспрашивать Гарри.
— Он стал еще реже появляться дома. Он не хотел видеть ни мать, ни нас. Считал, что мы с Люси должны заботиться о ней.
— О, должно быть, это было очень нелегко.
— Да, ты прав, но это было какое-то особенное время. Как ты сказал, мы жили одним мгновением, потому что любой момент мог стать последним в жизни нашей мамы. Мы ценили каждую минуту, проведенную с ней.
— Хотя бы ты это знала, — со вздохом произнес Гарри. — А вот Микки и я даже не осознавали, как ценны моменты, проведенные с родителями.
— Я думаю, внезапная смерть переносится еще тяжелее, — сказала Элизабет с сочувствием.
— Даже не знаю… Во всяком случае, мы не видели, как они страдают. А как ты перенесла потерю?
— Я училась в бизнес-колледже и могла находиться дома, чтобы заботиться о маме. А вот Люси пришлось бросить школу.
— Она потом возобновила свое обучение? — спросил Гарри.
— К сожалению, нет, — покачала головой Элизабет. — Школа никогда не привлекала Люси. Ей не нравилось, когда люди узнавали, что у нее дислексия и она не умеет читать. Ведь есть такие профессии, где это не нужно.
— Но без квалификации… — начал Гарри.
— Люси прекрасно адаптировалась и умудрялась находить работу, не имея никаких квалификаций.
— Значит, у тебя одной была постоянная работа, — уточнил Гарри. — Теперь понятно, почему она называет тебя якорем.
Элизабет тяжело вздохнула. Этот разговор был очень странный. Она ведь ожидала — они будут вовсе не беседовать…
29 
