24 
— Ну, раз так… — Гордон подставил свой бокал, задумчиво наблюдая за тем, как темная влага переливается в отблесках пламени.
Фрэнк встал и включил медленную романтическую музыку. Протянув руку, он помог Эмме подняться. Тесно прижавшись друг к другу, они медленно закружились по комнате.
Наконец Эмма зевнула и сказала, что идет спать. Неуверенной походкой она направилась к двери, но у порога споткнулась обо что-то невидимое.
Фрэнк бросился к жене и поддержал ее за локоть.
— Идем, любимая, — нежно прошептал он ей на ухо. — Ставь одну ногу… так… теперь другую… — Обернувшись, Фрэнк спросил: — Вы тут обойдетесь без меня?
— Конечно, — отозвался Гордон. — Спокойной ночи!
Кэтлин еще немного посидела на ковре. Затем, отставив бокал в сторону, медленно поднялась, подошла к магнитофону и выключила музыку.
Гордон, посмотрев в ее сторону, пробормотал:
— Зануда.
Молодая женщина вспыхнула и обернулась к нему.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Узнаешь, если согласишься потанцевать со мной. — В его карих глазах отражались огоньки пламени.
Кэтлин огляделась по сторонам. Комната слегка покачивалась.
— Сомневаюсь, что способна на это. Мне кажется, что вино было чересчур крепким.
Гордон дотянулся до бутылки и внимательно рассмотрел этикетку.
— Да нет, вполне обычное, — произнес он. — Просто ты еще не совсем оправилась от болезни. Я, признаюсь, тоже слегка перебрал.
— Ты? — Она недоверчиво посмотрела на мужчину. — Тебе же еще ехать домой!
— Можешь не волноваться, я не поеду. Неужели ты забыла, что Фрэнк предложил мне остаться на ночь? — Гордон лукаво посмотрел на Кэтлин: — Могу ли я надеяться, что ты согреешь мою постель?
— Я, конечно, пьяна, но не настолько! — фыркнула молодая женщина.
Гордон засмеялся.
— Тогда я лучше вызову такси.
Однако он не двинулся с места. Его горячий взгляд заставил сердце Кэтлин забиться быстрее. На всякий случай она отошла подальше.
Атмосфера в гостиной как будто наэлектризовалась. Кэтлин показалось, что некая невидимая паутина опутывает ее и Гордона, связывая воедино, притягивая друг к другу…
Она резко потрясла головой, стараясь избавиться от наваждения.
— Что с тобой? — Гордон поднялся с пола и приблизился к молодой женщине.
— Звенит в ушах, — солгала она.
— Наверное, ты переутомилась сегодня. — В его голосе не было и намека на шутку. — Надо быть осторожней, если не хочешь, чтобы болезнь повторилась.
Кэтлин растрогала такая забота.
— Спасибо, — поблагодарила она. — Ты так много для меня делаешь!
— Просто мне нравится помогать тебе.
— Почему?
Гордон внимательно посмотрел на Кэтлин.
— Неужели ты думаешь, что у меня есть какие-то скрытые мотивы?
— А разве нет?
Он насмешливо произнес:
— Расположенные ниже пояса? Ты это имеешь в виду, Кэтлин? К сожалению, вынужден тебя огорчить: ты ошибаешься.
— Неужели? Я в этом не уверена.
Гордон нахмурился.
— Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? По крайней мере, я — нет.
— Возможно, и не понимаю. — Мысли путались в одурманенном винными парами сознании. Неожиданно для себя Кэтлин спросила: — Ты когда-нибудь любил меня по-настоящему?
Ее слова словно повисли между ними в воздухе. И она тут же преисполнилась презрения к себе за то, что задала подобный вопрос. Но ответ на него мучил ее долгие годы. Когда-то Гордон говорил, что любит ее. Теперь настало время узнать, насколько правдивыми были его слова.
Глаза Гордона потемнели. Красивое лицо окаменело.
— А ты как думаешь? — Он наконец обрел дар речи. — Боже мой! Неужели ты в самом деле считаешь, что…
— Отвечай прямо! — потребовала Кэтлин. Отступать было слишком поздно, она должна выяснить все до конца. — Ты действительно любил меня, когда предложил выйти замуж? Или собирался обвенчаться с деньгами моего отца?
Если бы взглядом убивали, я бы уже была мертва, подумалось Кэтлин. Выражение мужского лица заставило ее усомниться в правоте собственных предположений. Не в силах больше выдержать эту пытку, она отвела взгляд в сторону.
Когда же Гордон наконец заговорил, ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.
— Я думал, что земля вращается вокруг тебя, — жестко начал он. — Что луна и звезды навсегда растворятся в черной бесконечности ночи, если ты оставишь меня. Когда же это случилось наяву, мне показалось, что я умер. Солнце померкло, его лучи больше не согревали мою душу, в которой поселился вечный мрак. Мир потерял для меня всякую ценность, раз я не мог разделить его с тобой. Ты была моей душой, моим сердцем. Только рядом с тобой я мог дышать. — Немного помолчав, Гордон горько спросил: — И ты спрашиваешь, любил ли я тебя?
24 
