Особенно,... 
62 
Каким нереальным сейчас кажется тот, родной мир. Я уже успела пообвыкнуться здесь, сродниться с хвостом, полюбить крылья… и кое-кого, безжалостного ко мне. И теперь сама не знаю, что испытываю при мысли о возвращении – трепет надежды или страха.
– А как с тобой по-другому, если ты во все нос суешь? – меж тем продолжал негодовать псевдоэльф.
– Ну да… за это теперь убивают.
Ну вот. Вспышка снова сменилась бессилием.
– Никто бы тебя не убил. – Рейвар недовольно дернулся, потом откинулся в кресле и сцепил руки в замок. – Ночью напали на патруль из моих ребят. Их всех убили. О том, где они будут проезжать, не знал никто. А вот ты со своим длинным носом вполне могла пронюхать. К тому же тебя нашли в заброшенном лазе из замка. И куда ты ходила?
– Гулять, – выдохнула я.
– С кем?
– Одна.
– И поэтому там целая поляна затоптана оказалась…
– А вам никто не говорил, что некоторые… животные и прочие существа любят валяться на травке и греться? Я хвиса!
– Хвиса! – выплюнул он это слово. – Тогда почему ты не воспользовалась магией, чтобы освободиться от Бартоломео? Зачем было его убивать?
– Какой, к мракобесам, магией?
– Хвисьей, разумеется. Для чего я снял защиту с ошейника?
– Да не умею я ею пользоваться. Не умею! – вскочила я на лапы. – Меня летать-то нормально Юрик научил. Неужели ты за полторы декады этого так и не понял? Все, хватит, – замотала я головой. – Надоело. Что я здесь делаю? Охраняю Нейллина. Зачем? Потому что смогу вернуться домой только после того, как в графстве все успокоится. И я останусь здесь, пока это необходимо! – слаженно хлопнула крыльями. Вот так вот. – Ну и что смешного?
– Ты бы себя со стороны видела, защитница! Что ни история, то травма. Куда ни придешь – везде неприятности. Ты хотя бы понимаешь, во что влезла, дура малолетняя?
– Это я малолетняя?
– Сколько тебе лет? – насмешливо посмотрел на меня Рейвар.
– Двадцать два. – Ну вот, я теперь сама в себе сомневаюсь. Сволочь он все же.
– Сколько? – Судя по его выражению лица, я опять что-то отмочила.
– Оглох? Или это уже старческое?
– Лис, только честно ответь. Ты знаешь, во сколько у хвис наступает совершеннолетие?
Он бы еще спросил, много ли я вообще о хвисах знаю. Только то, что он сам рассказывал или в совершенно левых книгах прочитала. Там о возрасте не было ни слова.
– В двадцать пять. И после этого ты интересуешься, почему малолетняя?
– Ёшкин кот!
Скульптурную композицию «Лиса в шоке» можно уносить.
Только потом я поняла, что это мне человеческих лет – двадцать два. А в хвисиных это, наверное, как-то по-другому. Ну вот, ввела ушастого в заблуждение. Но зато прикрыла свою полную неграмотность.
Угу, маленьких обижать низя!
Видно, Рейвар даже подумать о таком не мог, вот поэтому и выглядел сейчас странно. Глаза остекленели, желваками играет, на щеках нездоровый румянец.
Э-э, что я такого ляпнула?
– Ну и что такого? – выпятила я грудь. Пусть только белый лисий воротничок. Хватит, навыпячивалась перед ним в свое время. Все равно не помогло, так что…
– Кто твоя мать?
– Ты еще спроси, кто мой дедушка по отцовской линии. Тебе-то какое дело? Я останусь здесь. С Нелли.
– Не зови ты его этим женским именем. Как простолюдинку.
– Могу назвать Чебуреком.
– Это что такое?
– Пирожок с мясом.
– Ты специально нарываешься?
– А ты специально уводишь разговор в сторону? Я остаюсь здесь.
– Завтра тебя отвезут в Каменный Грифон. Чтобы не мешалась. Окно в твоей комнате я зачаровал, так что пытаться улететь бесполезно.
– Ну это мы еще посмотрим! – задрала я нос.
– Лис, ну еще кусочек.
– Мм…
– Ну, открывай ротик. Тебе надо кушать…
– Угу. Тогда я вырасту большой и всех съем!
Причем, зараза, так косится в его сторону, что можно не сомневаться, с кого начнет.
– Вот-вот, – увещевал мальчик, отщипывая от пирога новый кусочек. – Ешь!
– Эм, – жуя, кивнула Лиса.
Хвиса, конечно, удобно устроилась, положив передние лапы на колени Нейллина. Сам мальчишка, ничуть не чураясь, кормил рыжую вертихвостку то с вилочки, то с ложечки, а то просто руками. Оба выглядят такими счастливыми.
Кажется, они порой забывают о нем, сидящем в кресле неподалеку. Похожи на котят. Дети.
От одной этой мысли его выворачивало. Двадцать два… об этом даже думать страшно. По их исчислению, она едва ли не младше его сына.
62 
