Но как подобраться к лошадям на удобное для съемки расстояние? Разве что вброд, пригибаясь, прячась за высокой травой и кустарником. Быстро оглядевшись и не заметив никого поблизости, Вальда решительно подоткнула многочисленные юбки и храбро ступила в воду.
Против ожидания, вода оказалась не холодной, а, напротив, хорошо прогретой летним солнцем и представляла собой, по всей видимости, смесь из пресной и морской воды.
Брести вброд с камерой под мышкой оказалось не так-то легко. Крадучись, Вальда размышляла, как лучше добиться качественного изображения. В общем-то, эта новая модель «Кодака» позволяла снимать с короткими выдержками. Значит, если только кони не ударятся в бешеный галоп, у нее могут получиться неплохие снимки. Во всяком случае, попробовать стоит. Ах, если бы только удалось получить достойные выставки фотографии! Лучшего ответа тем, кто сомневается в ее талантах, и не придумать.
Прошагав по воде, Вальда через некоторое время добралась до сухого места, но здесь, к несчастью, больше не было кустов для прикрытия.
Зато трава стояла так высоко, что, если улечься в нее и потихоньку продвигаться ползком, выйдет совсем незаметно.
Ползти быстро она не решилась, боясь спугнуть чутких животных. Но тем не менее довольно скоро оказалась от лошадей в пределах действия фотокамеры. Пока все шло хорошо. Но вот один из жеребцов, учуяв неясную опасность, вскинул голову и прислушался. Одно неверное движение — и он может сорваться с места.
Вальда почти перестала дышать, напряженно всматриваясь в просвет между стеблями. А сама тем временем с восторгом убеждалась, что легендарная краса коней — не преувеличение.
Они были не слишком высоки. Пожалуй, большинство выглядели даже ниже Блан-Блана. Самый крупный жеребец достигал в холке, наверное, не более четырнадцати ладоней.
Но они были крепко сбиты и действительно производили впечатление мощной породы: с мускулистыми шеями, широкими лбами и глубоко посаженными глазами. А длинные гривы и метущие по земле хвосты придавали им тот самый характерный облик, исполненный благородства и необъяснимого очарования.
«Неудивительно, что людское воображение связывало их с наездниками-богами», — восхищенно думала Вальда, твердо убежденная, что природа не создавала более прекрасных творений.
Так она лежала в траве, любуясь прекрасными животными, пока, очнувшись, не вспомнила, что теряет драгоценное время. С величайшей осторожностью Вальда приблизилась еще на несколько дюймов, затем — еще, покуда не очутилась на самом краю травянистой полоски. Теперь ее отделяло от лошадей лишь крохотное водное пространство, и, выдвинув камеру чуть вперед, можно было сфокусироваться на табуне.
Медленно и осторожно подняв голову, Вальда заглянула в окошечко видоискателя. Но едва лишь поймала в кадр хорошую композицию, как уже другой жеребец начал настороженно прядать ушами, и фотолюбительнице опять пришлось припасть к земле. Но рука ее при этом все равно осторожно потянулась к спусковому устройству.
В ту же секунду позади внезапно раздался топот. Пасущиеся лошади молниеносно сорвались с места и быстрее ветра умчались прочь. Девушка стремительно обернулась и закричала от ужаса: прямо на нее неслась невесть откуда взявшаяся лошадь! Еще миг — и она ее затопчет!
Как подброшенная пружиной, Вальда в долю секунды вскочила на колени и инстинктивно повалилась в сторону, с шумом плюхаясь прямо в теплую воду болотца. Снова взвизгнув, она в следующий момент увидела, что верхом на грозном скакуне сидит какой-то темный, зловещий человек.
Лошадь была из местных. Низко, на здешний манер, болтались железные стремена, и ноги человека почти доставали земли.
От страха и смущения Вальда никак не могла прийти в себя. Беспомощно барахтаясь в луже, она сквозь стекающие по лицу струи испуганно глядела на всадника.
— Вы что, не видите, куда скачете? — выпалила она наконец. — Чуть меня не убили.
Она выкрикнула это по-французски, и незнакомец отвечал ей на том же языке.
— Какого дьявола вы прячетесь в траве? Откуда мне было знать, что здесь кто-то есть?
Вальда наконец приняла сидячее положение, продолжая оставаться в воде, и потянулась за камерой, сиротливо мокшей поодаль.
— Вы испортили мне снимок!
Туго натянув поводья, человек заставил коня стоять как вкопанного.
— Вы что же, фотограф? — спросил он уже другим тоном.