Последние отзывы

  27  

– О, благодарю вас, благодарю! – воскликнула Ноэлла. – Этого мне хотелось бы… больше всего на свете!

– Даже больше, чем новых нарядов?

– Надеюсь, вы мне в них не откажете, ведь как вы только что сами сказали, сейчас даже статуи шокированы моим видом!

И, увидев на губах графа легкую улыбку, продолжала:

– Я совершенно уверена… что Церера одарила меня… презрительным взглядом, когда я только что… проходила мимо.

Граф не выдержал и расхохотался.

– И как это вы только узнали ее? А теперь пойдемте, я познакомлю вас с другими знаменитостями замка.

– С величайшим удовольствием! – воскликнула Ноэлла. – А еще надеюсь, вы позволите мне прочитать все книги, которые находятся в этой комнате?

– Все-все? – поразился граф.

– Если только вы позволите. А это значит, мне придется задержаться в этом замке… по крайней мере, еще лет на сто.

Граф издал еще один резкий смешок, показавшийся Ноэлле немного странным, – она не знала, что он редко смеется. Они обошли библиотеку по кругу, и Ноэлла, к своему удивлению, обнаружила, что, помимо очень старых книг, здесь собраны произведения современных авторов – «Женщины как они есть» миссис Гор, пятая новелла Эдварда Балвера Литтона, а также поэмы лорда Байрона.

Однако она сделала вид, что с последними не знакома, понимая, что граф с неодобрением отнесется к тому, что она читает о любви. Выйдя из библиотеки, они оказались в длинной галерее. Там висели великолепные портреты кисти Ван Дейка, сэра Питера Лели и Гейнсборо. Поскольку Ноэлла давно мечтала их посмотреть, они полностью завладели ее вниманием, и она заворожено переходила от одной картины к другой. Самое большое впечатление на нее произвел замечательный портрет королевы Марии Генриетты, написанный Ван Дейком. Понравился ей и портрет герцога Албемарл, который был и адмиралом, и генералом, кисти сэра Годфрея Кнеллера. Ей и в голову не приходило, что графа поразили ее познания в живописи.

Позже ему пришлось испытать еще большее удивление, когда они рассматривали серебряную горку и Ноэлла упоминала такие имена, как сэр Мартин Боуэс и Адам и Паул Вайнен из Эльрехта, серебряных дел мастера шестнадцатого столетия.

Откуда ему было знать, что миссис Вейкфилд интересовалась картинами с самого юного возраста, и много времени посвятила изучению произведений выдающихся живописцев прошлого! Она и Ноэлле постаралась передать все свои познания, касающиеся не только живописи, но и музыки, и изготовления предметов мебели, и чеканки.

Когда они вошли в музыкальный салон, Ноэлла при виде рояля радостно всплеснула руками.

– Прошу вас, – умоляющим голосом обратилась она к графу, – разрешите мне играть на нем хоть иногда!

– Ну конечно, – отозвался граф. – Вот уж не ожидал, что вы, ко всему прочему, еще и музыкант!

– Это слишком громко сказано, – рассмеялась Ноэлла. – Но я всегда любила играть на рояле, а когда мы его продали, я ходила в церковь и играла на органе.

– Тогда вы и в самом деле понимаете толк в музыке, – сухо заметил граф. – Надеюсь, ваш репертуар не ограничивается одними лишь церковными гимнами.

Ноэлла хотела ответить, что умеет играть и сонаты Шопена, и даже вальс – танец этот впервые привезла в Лондон принцесса де Ливен во времена правления короля Георга IV, но, подумав, что граф вряд ли будет доволен, если узнает, что она выучилась играть в таких, с его точки зрения, достойных презрения городах, как Рим, Венеция и особенно Париж, она промолчала.

А посему, когда они сели обедать в великолепной столовой, отделанной самим Адамсом, Ноэлла вздохнула с облегчением, решив, что ей удалось избежать такой скользкой темы, как музыка.

Столовая поражала своей изысканностью. У стен, обитых бледно-зеленым шелком, стояла пара украшенных позолотой резных столиков, из тех, какими пользовались во времена правления короля Чарльза II. Повсюду висели такие красивые картины, что Ноэлла больше смотрела на них, чем на еду.

И в то же время все, что она ни пробовала, было достойно восхищения. Но поскольку она так долго вынуждена была голодать, ей, к великому сожалению, пришлось отказаться от нескольких блюд.

– А я-то думал, вы проголодались, – заметил граф, когда Ноэлла после долгого колебания не стала брать фрукты, которые лакей поднес ей на изящном блюде севрского фарфора.

– Дело в том, – призналась Ноэлла, – что я и рада бы, да не могу больше. Как сказала бы нянюшка, «брюхо сыто, да глаза голодны».

  27