Особенно,... 
35 
Но после этого… все изменилось. Я имею в виду, что изменились отношения между нами, — поспешно добавила она. — Мне казалось, ты это понял.
Эрнесто во все глаза смотрел на нее.
— Это твоя точка зрения, да?
Она немного замялась.
— Да.
— Послушай, ты ошибаешься, — резко бросил он. — Согласен, перед лицом смерти люди часто попадают в особое состояние, которое сродни вдохновению. Но я настаиваю на том, что случившееся не было голым сексом. И если все дело в этом, то ты не правильно интерпретировала события.
Аделина вскинула голову.
— Какое это имеет значение? — воскликнула она, желая прекратить разговор. Для нее было намного проще продолжать верить в то, что Эрнесто — чудовище, чем признать, что он тоже способен на раскаяние. Подобное признание делало бы его слишком человечным в ее глазах. — Послушай, это, к сожалению, случилось. Разве не лучше будет, если мы впредь станем держаться друг от друга подальше?
Он с деланной наивностью взглянул на нее.
— Зачем? Чтобы не повторить случившегося?
— Нет! Но мы же не хотим, чтобы Паола все превратно поняла?
— Например, что?
Аделина махнула рукой, пытаясь отделаться от него, как от назойливой мухи.
— Ну то, что между нами есть некие отношения…
— Ах, да! — Эрнесто скривил губы. — Но девочка стала что-то подозревать именно после того, как узнала, что это по твоей просьбе я должен уехать.
— Ты не должен был говорить ей, что я просила тебя об этом, — пробормотала она, отстраняя его от двери. — Хотя… Делай что угодно.
Пропусти. Я хочу уйти.
Заглянув в комнату Паолы, Аделина с тоской обнаружила, что та еще отдыхает. Солнце оставалось пока еще слишком жарким, чтобы думать о прогулке. Пришлось направиться к себе.
Заперев эскизы в ящике стола, она стала ходить из угла в угол в состоянии крайней взволнованности. Интерпретация того, что произошло между ними в ночь смерти Федерико, данная Эрнесто Монтесом, всколыхнула в ней воспоминания. Надо было досконально разобраться во всем, добиться полной ясности…
Проблема состояла в том, что его выводы сильно разнились с картиной, которую Аделина создавала в свое оправдание после случившегося. Так просто было изобразить его негодяем, притвориться, что вся вина за ее падение лежит только на нем. Но разве это соответствовало действительности? Он воспользовался ею не больше, чем она им. Эрнесто был прав. Она созрела для обольщения, которого хотела так же сильно, как и ее обольститель.
Но начиналось все гораздо, невиннее…
Она лежала без сна, наблюдая за игрой лунного света на потолке, и встревожилась, когда в спальню постучал Бласко, Старик был ее другом и не стал бы беспокоить без крайней нужды. Сообщение о том, что приехал сеньор Монтес, насторожило Аделину.
Что ему могло понадобиться? — подумала она с мрачным опасением. Его образ, красивый и на удивление яркий, возник перед ней.
Эрнесто Монтес сам по себе всегда смущал ее и даже провоцировал на мысли, которые хотелось отогнать прочь. Но он никогда не нравился Аделине, и ей казалось, что эта неприязнь была взаимной. У нее давно имелась пара слов, как нельзя лучше характеризовавших сущность этого мужчины, она называла его порочно сексуальным.
— И опасным, — добавила она вслух, гадая теперь, что ему понадобилось в ее доме посреди ночи.
Может быть, ему нужен был Федерико? В таком случае он ошибся адресом. Муж ночевал здесь только тогда, когда у них после вечеринки или приема оставались гости. Но даже и в этой ситуации спал отдельно, в своей комнате.
Бласко об этом было известно. Как, впрочем, и Эрнесто Монтесу, мрачно подытожила она, надевая поверх ночной сорочки шелковый халат. А это значило, что речь шла не о Федерико.
Что еще там натворила Паола?
Сначала Аделина хотела надеть костюм и блузку, но потом передумала. Этот мужчина не станет обращать внимание на ее одежду. Он ведь повидал немало женщин в халатах. Да спустись она вниз вообще безо всего, голая, этот сеньор все равно бы ничего не заметил. И ее устраивало такое положение вещей: она ему безразлична точно так же, как и он ей.
Эрнесто ожидал ее в гостиной, стоя у окна, и Аделина позволила себе немного понаблюдать за ним, оставаясь незамеченной.
Вблизи он казался намного внушительней, чем ей представлялось. Вероятно, такое чувство возникло, поскольку сейчас она была босиком.
35 
