Последние отзывы

  37  

— Тогда она, несомненно, должна первой попробовать мой подарок на вкус, — ответила Надя.

Она выбрала шоколадку, как ей показалось, с мягкой сердцевиной и протянула Берте; та сразу же с чавканьем слопала плитку и опять начала служить, выпрашивая добавки.

— Хватит и этого, — сказал Уоррен, — иначе она так растолстеет, что вообще не сможет двигаться.

— Всего одну, — попросила разрешения Надя.

Она одарила улыбкой Уоррена и протянула еще одну плитку собаке.

Берта выхватила шоколад из ее рук, и в этот самый миг по всему телу собаки прошла дрожь.

Три человека, наблюдавших за ней, едва могли поверить своим глазам, когда она подогнула лапы и перекатилась на спину.

В течение нескольких секунд каждый ее мускул конвульсивно подергивался.

Потом собака вдруг сделалась совершенно неподвижной.

Надя слегка вскрикнула.

— Что случилось? У нее был припадок?

Уоррен опустился на колени рядом с Бертой.

Послушал, бьется ли сердце.

— Она мертва! — констатировал он.

— Не может быть! — воскликнула леди Вуд. — Разве это могло произойти так внезапно?

— Дело в том, что она отравлена! — ответил Уоррен.

Он протянул руку и взял коробку у Нади, потом обнял мать и помог ей подняться со стула.

— Я хочу, чтобы ты пошла наверх и отдохнула, мама, — сказал он. — Пошлю сейчас за ветеринаром — пусть он исследует как Берту, так и шоколад. Произошла неприятность, но я не хочу, чтобы она расстроила тебя.

— Но меня это в самом деле расстроило! — возмутилась леди Вуд. — Кто мог прислать Наде отравленный шоколад?!

Уоррен знал ответ на этот вопрос, но вслух не сказал.

Он довел мать через комнату, а Надя следовала за ним.

Девушка была очень бледна, сердце стучало от того самого страха, который вот уже три рода был ее постоянным спутником.

Она твердила себе, что от него нет спасения даже в Англии.

С Уорреном они не виделись вплоть до обеда.

Когда леди Вуд удалилась на отдых, Надя прошла в свою комнату, сопровождаемая настоятельным советом сделать то же самое.

Но она могла только лежать в удобной постели, глядя, как вечернее солнце садится за деревья и слушая гомон грачей, которые по своему обыкновению галдели, прежде чем устроиться на ночлег на ветках.

«Как могло такое случиться?» — снова и снова задавала она себе вопрос.

Если бы смерть Берты не послужила им предостережением, она сама, несомненно, умерла бы, а возможно, и Уоррен тоже, если бы съел одну из шоколадок после обеда, как и собирался.

При мысли обо всем этом ее охватил такой ужас что, несмотря на царившую жару, она почувствовала, как ее колотит дрожь.

«Это произошло столь неожиданно!

Ведь она уже начала оправляться от боязни и впервые почувствовала себя счастливой, общаясь с доброй и учтивой леди Вуд, которая напоминала Наде ее собственную мать.

Уоррен тоже дарил ей дивное чувство безопасности всякий раз, когда она оказывалась в его обществе.

Отравленный шоколад? Как стало возможно такое?

До такой дьявольской хитрости могли додуматься только те, кто так долго занимал ее мысли и преследовал в кошмарах.

Ища спасения от навалившегося на нее ужаса, Надя прибегла к молитве.

— Прошу тебя. Боже, избавь меня от такой смерти! Прошу тебя, дай мне пожить еще немного!

Она словно ощутила, как молитва унеслась ввысь к небесам, и показалось странным: всего несколько дней назад она жаждала смерти, а теперь ей хочется жить.

Это произошло благодаря Уоррену.

Он перенес ее из мира, где все было безобразно, убого и наполнено страданием, в мир благополучия и красоты.

И вот оказалось, что это далеко не так, она вновь испытывает непреодолимый страх.

Она очень легко могла бы положить в рот одну из тех шоколадок, просто чтобы сделать приятное Уоррену.

Румянец исчез с ее лица, глаза потемнели, затаив тревогу, когда, одевшись с помощью служанки, она спустилась вниз к обеду.

Она хотела пожелать спокойной ночи леди Вуд, но служанки сказали, что госпожа уже задремала и не стоит беспокоить ее.

«А если б она умерла? — ужаснулась Надя. — Тогда это была бы моя вина, и я бы чувствовала себя убийцей!»

Она спустилась вниз рано, поэтому не думала, что маркиз вернулся домой, но, когда вошла в гостиную, он стоял возле распахнутого, окна с бокалом шампанского в руке.

Он обернулся и смотрел, как она идет через комнату, — и хотя не сказала ни слова, он знал, что она чувствует сейчас.

  37