77 
– Усыновить? – удивилась Скай. – А почему?
Норман рассказал ей про Билли, и хотя та больше ничего не сказала, по ее вопросу и интонации, с которой она это проговорила, он догадался, что Скай сочла это решение довольно странным, учитывая, что со дня их с Карлоттой свадьбы прошло чуть больше недели.
Наконец Скай попрощалась, и Норман повесил трубку. Какое-то время он лежал в постели совершенно неподвижно.
Он размышлял, но не столько о новостях, которые она ему сообщила, не о том, что Скай наконец обрела свое счастье, он задумался о собственной жизни и о ребенке, которого решил взять под свое крыло.
Норман уже давно подумывал о том, что пора бы завести детей. Особенно остро это желание посещало его последние годы. Он мечтал, чтобы дом наполнился детскими голосами. Это желание было даже сильнее желания материального успеха. Брак с Эвелин принес ему лишь горькие разочарования.
И хотя, женясь на ней, он любил только ее саму и вообще не думал о детях, позднее, когда он всей душой привязался к Скай, Норман почувствовал, как ему хочется сына.
Где-то в глубине его души все еще было живо восхищение Карлоттой, уверенность, что она – сильная личность, а не просто смазливая куколка, что она, такая молодая и красивая, станет идеальной матерью для его ребенка.
Но рана, какую она нанесла ему в брачную ночь, оказалась слишком глубока, гораздо глубже, чем Норман был готов признаться даже себе самому.
Карлотта разрушила не только все, чего он добивался несколько месяцев – с той самой минуты, как увидел ее, – но и весь тот воздушный замок, который он воздвиг в своей душе за долгие годы одиночества и раздумий.
С тех пор как умерла его мать, у него, в сущности, никогда не было дома. Совместная жизнь с Элис так и не стала для него тем же, чем была бы жизнь с матерью или настоящей женой.
Вот почему Норман так надеялся обрести в Карлотте те же черты, ту же нежность, какие отличали его мать в последние годы жизни. От женщины, которую он любил и которая любила бы его, Норман ожидал не только нежности, но и страсти, материнской отзывчивости и понимания, а также способности дарить любовь.
Норман был очень застенчив. А после брака с Эвелин он вообще стал с опаской относиться к женщинам, сторонился их.
И теперь в том, как Карлотта пыталась заново завоевать его любовь, он увидел западню, желание овладеть им, унизить, подчинить своей воле.
И он поклялся себе, что отныне любви для него не существует. Дважды чувства обманули его, и он не позволит, чтобы это произошло еще раз, внесло сумятицу в его жизнь, сделало его несчастным.
Гордость, о существовании которой у себя Норман даже не подозревал, подсказывала ему, что никто не должен узнать, что он в очередной раз совершил ошибку, женившись не на той женщине.
Правда, для этого придется делать хорошую мину при плохой игре, скрывая от всех свое горе. Нет, никто ничего не узнает, и они с Карлоттой в глазах окружающих по-прежнему останутся прекрасной супружеской парой.
– Она вышла за меня из-за денег, – в ярости твердил себе Норман. – Ну хорошо, пусть берет свои деньги. Пусть у нее будет все, что только захочется.
И он принялся строить планы, мрачные планы озлобленного человека, которого оскорбили до глубины души и который теперь горит отмщением. Он написал в магазин «Картье», попросив отложить для него несколько браслетов с бриллиантами, чтобы Карлотта могла выбрать любой из них, когда они в следующий раз приедут в Лондон.
Кроме того, он заказал для жены персональный автомобиль, самый дорогой, самый шикарный из всех, что только можно было купить. А также положил в банк на ее имя солидную сумму.
Все эти траты доставляли Норману какое-то едва ли не первобытное удовольствие. И он никак не мог остановиться и все пытался придумать, что еще подарить жене из того, ради чего она вышла за него замуж.
Отлично, пусть она знает, что уж он-то, по крайней мере, готов выполнять взятые на себя обязательства.
Но, кроме этого, Норман строил планы и относительно Билли. Но это были совершенно другие планы, исполненные доброты и заботы о будущем мальчика, чего совершенно не было в тех его планах, которые касались Карлотты.
– Возможно, в один прекрасный день, – говорил он себе, – этот малыш будет заправлять всем на моем заводе. Ведь и мне когда-нибудь придется уйти на покой, и вот у меня будет достойный преемник.
Норман был и остался идеалистом. Когда-то давно он мечтал о том, что, когда Скай вырастет, она выйдет замуж за человека, который станет ему заменой, когда сам он отойдет от дел или упокоится с миром.
77 
