152 
— Самое интересное уже началось. Твоя армия перешла границу.
Я побледнела.
К моему изумлению башня оказалась той самой. Асуры привычно отодвинули магические щиты когда-то поставленные магианой Консуэлой. Я осторожно вошла, словно в храм, чувствуя тоже волнение души и трепет.
Здесь все осталось как прежде, только пыли побольше, и нет привычного хлама на полу, и в углах. Запечатанные окна не желают открываться, и только асур смог распахнуть порядком заржавевшие петли и впустить в комнату свежий воздух. Впрочем, проем тут же закрылся пленкой магического щита, так что путь на волю мне заказан. Но я вполне могу наблюдать за происходящим в городе и отсюда.
Еще рано уговаривала я себя, они не маленькие, справятся сами, и все же сердце нестерпимо рвалось туда, на запад.
Первые несколько часов я металась по комнате, поднимая пыль. Потом нашла апатия, и просто сидела на полу, разглядывая свой старый портрет, зачем-то повешенный здесь. На коленях лежал потертый походный рюкзачок, который притащил сюда один из слуг.
Это было так давно. Я ругалась с мачехой, забавлялась с сестрами, творила заклинания и плакала по ночам от нерастраченной любви. Я была молоденькой наивной девчонкой. Что же изменилось сейчас? Я просто узнала цену жизни, и то, как несправедлива она бывает.
Приближался вечер, когда в круглую комнату башни вошел несколько всклокоченный асур. Осмотрел комнату, нашел меня глазами и вроде бы успокоился.
Мне на него даже и смотреть не надо было, от демона несло кровью и жаром. Как от стального клинка выдержавшего битву.
— Иди и прикажи своим воинам сдаться, — рявкнул он. — Если не хочешь, что бы они погибли. Я убью всех, кто встанет на моем пути.
— Уходи сам, и возможно ты проживешь чуть дольше.
— Нет.
— Забавно, через месяц будет ровно шесть лет, как ты убил ее, — кивнула я на портрет.
— И мне не жаль. Ты стала только сильнее.
— То что не убивает, делает нас сильнее. Но только… она могла бы полюбить тебя. Я — уже нет. — Прикрыв глаза, я помолчала, слушая стук сердца и дыхание. Свои и его. — Где они сейчас?
— На пол пути к тебе.
Я кивнула.
Что-то звякнула о камень пола, и я раскрыла глаза, с удивлением смотря на свой короткий меч.
— Что ты с ним сделала? Его металл непослушен мне.
— Он мне должен.
— Сумасшедшая, — резюмировал Хананель, направляясь к двери.
— Так не отрицаю.
— И это настораживает.
— Нормальная давно бы пеплом по миру летала, а я ничего — еще порчу всем нервы. — Глубоко вздохнула. — Прощай, мой лучший враг!
— Нет, Лилит, до свидания.
Дверь за ним закрылась, а я удивленно рассматривала ее старые, шлифованные доски. Хананель впервые назвал меня по имени.
Сейчас мне было жалко этого мужчину, отвергнутого всеми и достаточно сильного что бы продолжать бороться за то чего нет и никогда уже не будет.
Вот теперь пора, решила я вставая.
Еще раз оглянулась, собрала ширму, за которой в моей старой лаборатории пряталась кровать и сдернула с нее пыльное покрывало, обнажая хрустящее от чистоты и заклинаний белье. Все должно быть безупречно. Сняв с ног ботинки, я легла посреди постели, глубоко вздохнула, приготовилась. Затем вспомнила про забытый меч и, вскочив, подняла тот с пола. Снова легла, подумала и переложила меч с живота на одеяло рядом с собой, все же на рыцаря я мало похожа.
Глубокий вздох, а на выдохе отдается душа. Феникс вышел крылатой птицей, затем встал посреди комнаты девой. Красноволосая аватара нежно провела рукой по голове лежащей на белых простынях девушки.
— Прости меня. Я очень хочу что бы ты жила. Но… прости!
Расправив крылья, она уже птицей вылетела в закрытое асурами окно.
Сверху было лучше видно два войска, хотя свободному полету и мешали порхающие аки бабочки демоны. Ага, здоровые такие, черные, клыкастые, щерящиеся тьелхами мотыльки.
Я остановилась далеко в конце нашей армии и запустила в небо непримечательного вида зарницу. Поджидать долго не пришлось, Бальтазар верхом на Калгне приехали быстро.
— Привет! — беззаботно улыбнулся демон.
А единорог меж тем просквозил меня подозрительным взглядом.
— Это я, Калгн, — улыбнулась откидывая сверкающую красную прядь. — Ну, может быть не только я. Но это дело не меняет.
— Что-то я в этом не уверен, — еще раз смерил меня взглядом мой «четвероногий друг».
152 
