29 
– Это было необходимо, Дэриэн.
– Как я уже сказал, мне было бы интересно узнать причину.
– Интриги и измена, Уолфингэм, – решительно ответил Мэйстоун.
– Мы всегда имеем дело с интригами и государственной изменой, – саркастично произнес Уолфингэм.
– На этот раз все по-другому, – озабоченно нахмурился пожилой мужчина. – Возможно, вы лучше поймете ситуацию, если я расскажу вам, что на прошлой неделе был раскрыт заговор с целью убить русского царя и австрийского императора. И что этот заговор, несмотря на все попытки его нейтрализовать, все еще существует… в отношении нашего принца-регента.
– Боже правый! – С побледневшим лицом Уолфингэм медленно опустился в кресло.
– Пять дней назад нам удалось задержать и допросить домашнего учителя и лакея, которые работают в домах двух известных политиков. Вчера поздно вечером был арестован мой личный секретарь, – неумолимо продолжал Мэйстоун. – Его до сих пор допрашивают, он подозревается в участии в планах убить регента.
– Как это возможно? – Мэрайя учащенно дышала, рука, которую она в волнении прижала ко рту, дрожала.
Мэйстоун бросил на Дэриэна многозначительный взгляд:
– Уверен, что по меньшей мере вы лучше поймете всю серьезность угрозы, если я скажу, что в этом деле замешан ваш старый приятель Руссо.
Оба они прекрасно знали, что француз никогда не входил в число друзей Дэриэна. На самом деле именно Руссо был в ответе за пулю в плече Хантера. Так же как Дэриэн был в ответе за смерть этого человека.
Он покачал головой:
– Руссо покинул Англию и вернулся во Францию почти год назад.
– Он успел составить целую сеть своих шпионов и убийц, которых устроил в домах некоторых ведущих членов английского правительства, – с отвращением проговорил Мэйстоун. – Все они расставлены по местам и готовы действовать, если Наполеон покинет Эльбу и попытается вернуться во Францию в качестве императора, чем он, как мы все знаем, сейчас и занят. К тому времени главы стран-союзников должны быть уничтожены, что повергнет их правительства в растерянность.
Дэриэн откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, лучше понимая теперь причину тревоги Мэйстоуна. Подобный заговор, который в общих чертах обрисовал Обри, мог иметь – все еще может иметь! – разрушительные последствия для шаткого союза, сформированного против Наполеона.
Особенно теперь, когда Наполеон триумфально шествует к Парижу, ведя за собой сотни тысяч солдат. И все это без единого выстрела, как и обещал Наполеон.
– Как вообще сумел француз провернуть нечто подобное? – Мэрайя сосредоточенно нахмурилась.
Мэйстоун скривил губы:
– Дело в том, что он жил в Англии целый год, прикрываясь ролью домашнего учителя, которого наняли сыну одного из наших аристократов. Джеффри Ланкастера, будущего наследника и теперешнего графа Малверна, если быть точным.
– Вы говорите о французском учителе, с которым ланкастерская девчонка сбежала в прошлом году? – потрясенно спросила Мэрайя. – Даже теперь, когда вам известна вся правда обо мне, вас удивляет, что я взяла за правило знать подобные вещи? – примирительно произнесла она, заметив направленный в ее сторону хмурый взгляд Уолфингэма.
– Та «ланкастерская девчонка» теперь герцогиня Хоксмир и жена одного из моих самых близких друзей, – сухо проговорил он.
– Она также несколько месяцев была любовницей этого человека, я имею в виду Андре Руссо, если я правильно помню, – упрямо настаивала на своем Мэрайя.
– Ситуации не всегда кажутся такими, какие они есть на самом деле.
– Однажды я вам так и сказала, – едко парировала Мэрайя. – Вы…
– Не могли бы мы сосредоточиться на более важной теме? – раздраженно перебил ее Мэйстоун и тяжело вздохнул. – Да, моя дорогая Мэрайя, если говорить начистоту, вы абсолютно правы в том, что Андре Руссо целый год был учителем юного Джеффри Ланкастера. Андре также убедил его сестру Джорджианну сбежать с ним. В ее защиту я хотел бы добавить, – твердо продолжил он, – что именно она принесла нам эти важные сведения несколько недель назад. Которые привели к смерти Руссо в Париже пятнадцать дней назад.
– Пятнадцать дней назад?
Мэрайя быстро подсчитала в уме, что как раз девять дней назад Уолфингэм признался, что в него стреляли «шесть дней назад, если быть точным».
Не требовалось быть гением, чтобы сложить девять и шесть и прийти к единственно возможному выводу.
29 
