103 
— Получается, вы абсолютно мне доверяете, если отдаете Крепость в мои руки?
— Не в доверии дело, — сказал Канцлер со своей неподражаемой улыбочкой, циничной и грустной одновременно. — Просто-напросто вы — последний человек в этом мире, кто вздумал бы устраивать погодные катаклизмы. Три четверти земель Талара, а то и побольше, ваши. Вы же не безумец, чтобы поджигать собственный дом, в котором рассчитываете жить еще долго… Ну, бегите!
…Он справился за двадцать две минуты, метаясь, как черт у сковороды с грешниками. В Заводь ворвались и рассредоточились полторы сотни Золотых Филинов и полсотни Золотых Кабанов. Ровно половина из них палила лучами, половина — серебром. Конечно, он ни слова не сказал Канцлеру, но решил сразу же после того, как тот покинет Хелльстад, направить сюда еще столько же — чтобы и небо, и земля буквально кишели Филинами и Кабанами. Перехлест, конечно, но, во-первых, ему это ничегошеньки не стоит (всего-то потратить еще квадранс на отдачу новых приказов), а во-вторых, Крепость Королей — самая опасная игрушка на планете, ее нужно беречь… как неизвестно что. Он не сомневался теперь, что Некто существует — и завтра с раннего утра множество людей и за облаками, и на земле примутся разыскивать этот знак — кто по секретным (и несекретным тоже) компьютерным архивам, кто в трудах книжников. Должен же он что-то означать? Любой знак имеет какой-то смысл, исключая разве что детские каракули — но тут мы имеет дело отнюдь не с ребенком…
Как и подобает радушному хозяину, он проводил гостей до подножия лестницы — Вентордеран стоял в каких-то десяти уардах от границы Хелльстада, и на таком же расстоянии по ту сторону — большой брагант. Чуточку забавно было смотреть, как они держались, проходя по тронному залу и коридорам замка. Яна, конечно, с уверенностью хозяйки, как-никак это был и ее дом тоже, и она прожила здесь немало времени. Канилла несколько раз прилетала к ним в гости, два раза ночевала, освоилась и в Вентордеране, и в Велордеране, где работала на тамошних компьютерах, подружившись с Золотыми Обезьянами (если только с роботами можно подружиться). А потому вела себя, как свой человек в знакомом доме. Канцлер, оказавшийся здесь впервые, сохранял вид бесстрастный, даже равнодушный — как будто и он бывал здесь не раз. Зато Марлок… Фанат познания, он откровенно озирался по сторонам с видом ребенка, впервые оказавшегося в богатом на диковинные экспонаты музее. Пару раз Сварогу казалось, что профессор вот-вот попросит разрешения прилететь в гости на денек, а то и на два, и изучить замок скрупулезнейше. Пожалуй, когда выдастся свободная минутка, можно и в самом деле позвать его в гости — неплохой мужик, нужно ему доставить такое удовольствие, на седьмом небе будет от радости…
Яна, едва они вышли из тронного зала, сообщила Канцлеру, что чертовски устала, не хочет никуда лететь и ночевать будет здесь, в своих покоях. Канцлер воспринял это грустно-философски и, конечно же, ни словечком не возразил — как можно возражать против желания королевы Хелльстада остаться на ночь в своем замке? Сварог предложил переночевать у него и остальным трем — Канилле и Марлоку от души, согласно лучшим традициям хелльстадского гостеприимства, Канцлеру — из чистого озорства. Все трое отказались — Канцлер со своим обычным бесстрастием, Канилла не без сожаления, а Марлок — вовсе уж сокрушенно. Все трое сказали, Сварог не сомневался, чистую правду — они собирались не спать сегодня ночью вообще: Канцлер намерен был разработать для своей спецслужбы подробный план поиска загадочного знака, а Канилла с Марлоком — заняться компьютерным поиском самолично, едва прилетев в свои «хозяйства». Что до Сварога, он полагал, что соответствующие распоряжения подождут и до утра, не горит, а сегодня после всей нервотрепки и деловой суеты следует лечь и хорошенько выспаться. Несколько часов промедления наверняка никакой роли не играют…
Он думал, что Яна ушла к себе в Аметистовую башенку, но, войдя в Янтарную спальню, обнаружил ее там. Она лежала, до пояса прикрывшись легким одеялом, и при свете большого шара читала какую-то старинную книгу из дворцовой библиотеки. Что характерно, на ней красовался ее любимый халатик из легчайших золотистых кружев. Согласно давно выработанному меж ними коду символов, если она ложилась в постель в халатике, это означало, что радостей любви сегодня не ожидается.
Она отложила книгу, улыбнулась Сварогу милой улыбкой заботливой жены, встречающей за полночь пребывавшего в тяжелых трудах мужа.
103 
