37 
Присев в уголке, Сварог разглядывал ее, похмыкивая про себя.
Справа у ее локтя стояла здоровенная серебряная кастрюля, по виду происходившая из дворцовой поварни, наполненная чистой водой. Сварог уже достаточно поднаторел во всем, что касается янтаря, — иное просто и невозможно, когда твоя женщина — лютый коллекционер. И знал, в чем тут секрет.
Гомо сапиенс — изрядный искусник, мастер на все руки. С незапамятных времен подделывает все, что способно принести выгоду.
Как только возник спрос и появились коллекционеры, готовые выложить за редкий экземпляр немалые денежки, начали подделывать и янтарь с интересными «вкраплениями». Благо технология несложная: берется самое натуральное янтарное крошево, плавится, получившейся массой в разного вида формах заливается что-нибудь вполне себе современное — многие жучки-паучки и прочая мелкая фауна ничуть не отличаются от ископаемых, миллионы лет благополучно прожили, ничуть не изменившись. Янтарь застывает, шлифуется — после чего становится как две капли воды похож на древний. Именно из-за этого в те же незапамятные времена появилась традиция: нижнюю часть куска оставляют неотшлифованной, чтобы видно было — янтарь натуральный, дикий камень.
Поддельщики, конечно, очень быстро стали имитировать и дикость природного камня. Сугубый знаток чуть ли не с первого взгляда отличит подделку от творения природы — но, помимо знатоков, хватает и невеж с полным кошельком, исполненных самомнения и без всякого на то основания полагающих себя знатоками. Наконец, немало и любителей сувениров, ничуть не озабоченных поверкой подлинности — лишь бы было красиво.
Однако давным-давно открыто безошибочное средство выявлять подделки, никогда не дававшее осечек. Достаточно круто посолить воду, самой обычной солью, сыпануть на такую вот кастрюлю поварешки три-четыре — а то и обойтись мелкой посудой и меньшим количеством соли. Результат получается мгновенный: натуральный кусок янтаря всегда идет на дно, тонет, как утюг, плавленый всегда всплывает. Исключений не бывает. Серьезные коллекционеры и постоянные клиенты известны, им никогда не впаривают подделку — но попадаются и заезжие, которых жуликоватый антиквар видит впервые в жизни и представления не имеет, кто именно перед ним — знаток или простак. А потому не один антиквар получил по зубам, когда его товар тут же, в лавке, проверяли с помощью соленой воды. Мордобой прохвосты принимали безропотно, возмущаться не полагалось: давным-давно в карных кодексах есть и статья о подделке антиквариата. Наказание, конечно, далеко не столь суровое, какое полагается фальшивомонетчикам, но достаточно неприятное. Конечно, всякий, попавшийся на торговле такими вот «антиками», начинает причитать, что сам он, не будучи знатоком, представления не имел, чем именно торгует — а эти вот убедительные на вид редкости продал оптом какой-то незнакомец, сволочь такая — рыжий, косой, зуб со свистом… Вот только моментально следует встречный вопрос: а что же ты, мошенник, не проверил товар соленой водой? Ах, поленился… Кончается все солидным денежным штрафом, а то и отобранием патента на антикварную торговлю…
Все это время, что Сварог наблюдал за Яной, она только как раз бросила в кастрюлю янтарь размером с кулак, отшлифованный по всем правилам, а значит, купленный в лавке. Со своего места Сварог видел, что янтарь моментально пошел ко дну. Удовлетворенно кивнув, Яна его извлекла, обтерла чистой холстинкой, отложила в сторону и принялась за следующие.
Судя по некоторым наблюдениям, дело близилось к концу. Лениво развалившись в кресле, Сварог от нечего делать смотрел, как Яна управляется с добычей — надо сказать, довольно умело и ловко, пару месяцев уже, как ее настиг тот вид легонького психического расстройства, что именуется коллекционированием — да и консультанты имелись хорошие. Иронизировать над ней не стоило даже мысленно — во-первых, увлечение совершенно безобидное, во-вторых, и сам Сварог подобным переболел менее месяца назад. А до того с полгода старательно собирал помянутые лубки со своим изображением, рассылал агентов по ярмаркам и книжным лавкам, самолично указывал лакеям, как лучше развесить новые приобретения. Потом, когда надоело, какое-то время ломал голову — куда все это девать? Изничтожать вещи, имеющие некоторое отношение к искусству, пусть и весьма отдаленное, было бы вандализмом. Он поначалу намеревался отправить все в дальние подвалы Королевского архива, где пылилась груда бесполезного хлама, доставшаяся еще от нескольких предшественников. Но тут поблизости очутилась Канилла и попросила отдать коллекцию ей, что Сварог и сделал с превеликим облегчением. Теперь эти лубки, числом сотни в полторы, служили сомнительным украшением одного из залов «Медвежьей берлоги», где заседала Академия Боярышника.
37 
