57 
И тут случилось невероятное: вражеское войско вместо того, чтобы ударить навстречу, прыснуло в стороны, подобно рыхлому пуху разлетаясь из-под удара. Некоторые татары развернулись и кинулись с крутого, но не очень высокого берега в реку, другие поскакали в стороны вдоль Шаропани.
– Держи-и!
– Лови их, держи-и!
Плотный строй русской конницы тоже начал рассыпаться – бояре старались охватить крылом как можно большее пространство. Зверев же скакал по центру, а потому вылетел к берегу и осадил чалого на краю полуторасаженного обрыва. Крымчаки уже выбирались на противоположный берег. Андрей воткнул копье в землю, дернул к себе колчаны саадака. Кольцо, браслет, лук… Стрелы одна за другой взвились в воздух. Неудобные, треххвостые, слишком толстые и короткие, они упрямо не желали находить цель, летя куда угодно, но только не в татар.
– Своих, что ли, узнают? – прошипел князь, в очередной раз натягивая тетиву. – Есть!
У крайнего татарина из спины, чуть ниже ребер выросла стрела, и он медленно качнулся вбок, после чего выпал из седла. На пределе дальности еще одна стрела попала в основание шеи другому крымчаку.
– Второй, – тихо отметил Зверев, пошарил в опустевшем колчане, вздохнул и вернул лук в саадак. Воткнутое в землю копье упало – князь резко наклонился, пытаясь подобрать его с земли…
* * *
– Пахом, горячо! – Придя в себя, Андрей обнаружил, что заботливый дядька пытается накормить его бульоном из деревянной мисочки. – Думаешь, коли человек в беспамятстве, так его и варить живьем можно?
– Прощенья просим, княже. – Холоп отхлебнул немного сам и пожал плечами: – А мне вроде и ничего.
– Так тебе лет-то сколько, дядька? Мозоль, поди, на языке натер, вот ничего и не чувствуешь.
– Хочешь не хочешь, Андрей Васильевич, а мясного тебе надобно употреблять поболее. Иначе ни силы, ни крови не вернешь.
– Ну так и дал бы окорок копченый! Чего водичкой поишь?
– Ты же в беспамятстве, княже.
– Я-а? Как же ты тогда со мной разговариваешь?
– Все шутишь, княже? – поднялся Пахом. – Ладно, пойду убоины принесу. А ты пока сбитня выпей. Пить тебе тоже надобно много.
– Какой же это сбитень? – заглянул в миску Зверев. – Это же бульон!
– Уж какой есть, княже, – ухмыльнулся холоп и направился к двери.
– Постой! А где это мы?
– В Туле, Андрей Васильевич. Как ты свалился, мы тебя сюда доставили. Воевода светелку отвел просторную.
– А опричники? Тысяча опричная где? – поправился князь.
– Здесь, под стенами стоят. Но не все. Многие бояре татар по окрестностям ловят, иные вслед Девлету пошли.
– Хорошо. – Андрей залпом осушил миску и откинулся на подушку. – Тогда можно и поваляться.
Он закрыл глаза, но едва ощутил сонливость, как над головой кто-то вежливо покашлял. Зверев открыл глаза и попытался привстать.
– Афанасий Иванович? Как там дела? Что татары?
– Ну нету у меня столько татар, – развел руками князь Вяземский. – По два на каждого не споймать!
– Неужели обманули меня с басурманами?
– Не обманули, – успокоил воевода. – Полона мы наловили изрядно, все одно сказывают. Было их, стало быть, триста сотен. Поклялся им некий изменник, что нет ныне ратников на землях русских, что громить и разорять нас можно невозбранно. Эх, знать бы, что сие за паскуда?! На кол бы посадить, да потолще, дабы месяц издыхал! И откуда измены столько в отчине нашей, княже, ума не приложу… Кабы не ты с упрямством своим, кабы не задержались мы у Коломны, много бы крови пролилось, много бы разора случилось. Ох, много… Да, а государь сказывал, что повелевает и тебя в тысячу избранную зачислить. Дабы сие наградой стало тебе за храбрость.
– Бог с ним, – отмахнулся Андрей. – Что с татарами? Если их все же тридцать тысяч, куда они все подевались?
– Как куда? В Крым, вестимо. Бегут. Бросают все, что мешает. Лошадей, обозы, раненых и увечных. Верблюдов двадцать голов бояре привели. Ушел хан, не вернется. Выздоравливай спокойно, Андрей Васильевич. К Туле этим летом никто более из ворогов не покажется.
– Как это – отдыхай? А Казань?
– Куда тебе такому в поход-то отправляться, княже?!
– Ничего, путь неблизкий. Еще оклемаюсь. Я этот поход, Афанасий Иванович, больше двух лет готовил! Не-ет, так просто вы от меня не отделаетесь! Хоть ползком, хоть волоком, а я от вас не отстану. Я хочу все это видеть, от начала и до конца!
– Еще государь велел передать, что награждает тебя землею. Пятьсот чатей возле Тулы. Той землицей награждает, кою ты столь ревностно оборонял.
57 
