Лёгкий, ненавязчивый романчик 
129 
— Извини, это у меня привычка такая дурацкая — переспрашивать.
— А какие еще у тебя есть дурацкие привычки? — усмехнулся Туз.
— Заткнись.
— Заткнусь, если ты заткнешься.
Они немного помолчали, потом Макс сказала:
— Знаешь, Туз, я, наверное, не смогу идти дальше. У меня ужасно болит нога.
— А что с ней такое? Мне казалось — у тебя болит только бок, который ты ободрала.
— Он приковывал меня за ногу к кровати. Наручниками. Они были очень тугие и натерли мне лодыжку до крови.
— Господи! Вот уж точно настоящий псих!
— Он не соглашался снять наручники, пока я его не убедила… Слава богу, я сумела это сделать, иначе я бы не смогла добраться до окна и бежать с тобой.
— Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, Макс, — сказал Туз.
— Нет, это мне жаль, что из-за меня ты оказался замешан во всем этом, потому что… потому что…
— Что? — спросил Туз, слегка пожимая ей руку.
— Нет, ничего, — ответила Макс думая о том, как тесно она прижимается к этому едва знакомому парню. К высокому, стройному парню с ямочкой на мужественном подбородке. К парню, который ее спас.
* * *
Генри редко видел сны. Но когда это все-таки случалось, его сновидения всегда были яркими, отчетливыми, кинематографичными. Сейчас ему снилась Мария. Она нежно гладила Генри по лбу и говорила о том, как сильно его любит. Он ясно видел ее склоненное лицо — юное, безмятежное и прекрасное в своей невинности. Изумрудно-зеленые глаза Марии смотрели, казалось, ему в самую душу, и Генри чувствовал, как они перестают быть двумя отдельными людьми, сливаясь в одно. Потом Мария уселась на него верхом и стала медленно расстегивать его брюки, а он потянулся к ее грудям, желая ласкать, гладить, сжимать…
Внезапно он пережил оргазм, и это его разбудило.
Несколько минут Генри лежал неподвижно, глядя в темноту блуждающим взглядом. Он чувствовал себя полностью удовлетворенным. Несмотря на то что Генри до сих пор оставался девственником, это не означало, что он никогда не испытывал оргазма. До разрядки его несколько раз доводили три развратные девицы, с которыми он общался по Интернету, но сегодня все было иначе.
Сегодня все было по-настоящему.
Приподнявшись на локте, Генри поглядел на часы. Пять утра. За окном только начинало светать, и Мария, конечно, еще спала в своей крошечной комнатке за стеной. Его дорогая Мария…
Вчера она впервые разговаривала с ним совершенно нормально. Точнее, это он говорил, а она слушала и не перебивала. И даже, кажется, соглашалась. В конце концов Генри даже снял наручники с ее ноги, потому что убедился — он может ей доверять. Как и он, Мария наверняка почувствовала, что этот день может стать началом их долгой и счастливой жизни вдвоем, началом рая…
Чувствуя необычайный эмоциональный подъем, Генри выбрался из постели и прошел в туалет. По дороге он ненадолго остановился у дверей спальни и прислушался.
Скоро, очень скоро они будут спать вместе в одной постели.
Нужно только немного подождать.
Генри не хотел торопить события. Пусть Мария привыкнет. Он готов ждать столько, сколько потребуется.
* * *
— Дай-ка мне взглянуть на твои руки, — сказала Макс, когда в лесу начало светать.
Туз покорно протянул руки. Они были покрыты грязью и запекшейся кровью, ногти сломаны, суставы распухли.
— Очень болит? — сочувственно спросила она.
— Да нет, ничего, — ответил он. — Жить буду.
— Хочешь взглянуть на мою лодыжку? — предложила Макс.
— Вообще-то у меня на уме были более важные вещи, но если ты настаиваешь… — Он наклонился к ее ноге. — Господи, ну и гад же он!
— Большой Псих. С большой буквы. Я его так называю.
— Хорошо, что мы от него удрали.
— И все благодаря тебе, — сказала Макс и огляделась по сторонам, но увидела только деревья, кусты и высокую траву. — Интересно, далеко ли мы убежали? И вообще, сколько сейчас времени?
— Я не знаю, мои часы остановились.
— А мои он забрал.
Туз немного помолчал, с шумом втягивая ноздрями воздух.
— Слушай, от меня не очень воняет? — спросил он наконец.
— Я как-то не принюхивалась, — смутилась Макс. — И вообще, учитывая обстоятельства…
— Нет, серьезно, от меня сильно пахнет? — Он с озабоченным видом понюхал свою толстовку. — Я два дня сидел под замком, к тому же мне пришлось прокапывать ход через какую-то дрянь.
129 
