111 
— Пока баккра возвращаться назад, будет полный, — ответил Питер.
Нора мимоходом спросила себя, почему старый слуга пошел на риск получить наказание. Питер был очень надежным и внимательным человеком и никогда бы не допустил, чтобы закончился корм для животных. И вот теперь Нора поняла почему. Сарай в эту ночь должен был стать залом для собрания, для церемонии обеа, и старший конюх участвовал в ее подготовке.
Нора признала, что место было выбрано великолепно, — в том числе и для нее. Она немножко страшилась ослов, которые могли лягнуть копытом, если их что-то испугает. Но мулов она не боялась, поэтому выбрала дорогу через стойла и спряталась в пристройке, в которой два мула жевали сено. Правда, отсюда женщина ничего не видела, зато хорошо слышала хор голосов, доносившихся из сарая. До этих пор рабы хранили гробовое молчание, зато теперь почувствовали себя в безопасности и разговаривали нервно, почти истерически. Для них это было приключение, грозившее определенными опасностями. Конечно, баккра не будет наказывать всех плетьми и не продаст, если обнаружит их тут, но все равно, кары можно было ожидать. А колдуна-обеа, или как там звали этого их священника, совершенно точно удалили бы с плантации.
Нора терпеливо ждала, пока все собрались и, видимо, успокоились. Затем она тихонько покинула свое укрытие и прокралась к двери сарая. К сожалению, та была закрыта, чего Нора не ожидала. Ведь никто же никогда не закрывал дверь между стойлами и сеновалом! Нора потрогала ручку и легонько толкнула тяжелую дверь в надежде, что никто внутри не заметит ее.
Но дверь внезапно распахнулась, будто открылась какая-то задвижка. Давление, с которым Нора нажала на дверь, буквально швырнуло ее в сарай — в объятия поварихи Адвеа!
Застыв от ужаса, женщины смотрели друг на друга. Адвеа явно ожидала увидеть кого-то из своих. Она сидела прямо возле входа и закрывала его собой. Когда кто-то тихонько тронул дверь, рабыня поднялась и освободила вход. Адвеа могла ждать кого угодно, но только не свою белую хозяйку!
— Миссис... пожалуйста... миссис... — заикаясь, пробормотала она.
Нора приложила палец к губам.
— Т-с-с! Не привлекай внимания. Я никому ничего не скажу, я хочу только посмотреть.
Адвеа наморщила лоб, но затем на ее лице появилась широкая улыбка.
— Миссис любопытная? — Это была смесь вопроса и упрека.
Нора облегченно подмигнула ей.
— Ужасно любопытная! — шепотом призналась она. — Я никому не помешаю. Давай я буду сидеть здесь рядом с тобой, меня никто не увидит.
— Духи увидят! — заявила Адвеа.
Нора вскинула брови.
— Они ведь мне ничего не сделают, — ответила она.
Адвеа покачала головой.
— Нет, ничего не делать, духи добрые. Чаще всего. Квадво вызывать добрые духи.
И с этими словами она указала ей на место рядом с собой, а Нора попыталась плотнее закутаться в свой платок. Здесь, в дальнем темном углу сарая, она никому не будет бросаться в глаза. Нора спросила себя, почему Адвеа, которая имела среди рабов высокий ранг, спряталась так далеко позади. Маану и Мансы не было рядом, они сидели в центре круга, который образовали рабы вокруг свободного пространства. Маану выбрала место напротив Аквази. Она неотрывно смотрела на него.
Нора могла теперь ориентироваться в сарае, это было нетрудно. В середине находилось место для очага, и двое мужчин у входа держали факелы, чтобы осветить людям дорогу.
Они оба, в конце концов, закрыли дверь сарая за последними из пришедших, и один из них тут же начал петь. Нора испугалась, когда Адвеа громким низким голосом поддержала эту песню, так же, как и остальные рабы. Песня звучала трогательно, жалобно, но слов Нора не понимала. Это был не английский язык, люди, видимо, привезли эту песню из Африки.
— Что это означает? — прошептала Нора, когда Адвеа и остальные несколько раз повторили припев.
Адвеа пожала плечами.
— Я не знать, никто не знать, вызывать духи... Язык духов.
Нора подозревала, что слова песни когда-то имели определенное значение, но сейчас, прислушавшись, она заметила, что каждый певец несколько по-своему произносил одни и те же слова, а некоторые вообще импровизировали. Никто, казалось, не знал, о чем пел, но, тем не менее, пение становилось все громче и требовательнее. К тому же внезапно в сарае отовсюду загремели барабаны.
А затем на середину помещения ближе к огню вышел мужчина. Он был массивным и голым, за исключением набедренной повязки, и громко повторял заклинания. Это был колдун-обеа. Нора была потрясена, узнав в нем своего послушного старшего конюха Питера. Питера, который каждое воскресенье, как самый верноподданный, буквально впитывал каждое слово преподобного священника.
111 
