34 
Летти смотрела на все это с изумлением. Популярные пляжи в Хэмпстоне и даже вокруг Фэрхоулма всегда были забиты людьми в такой теплый сентябрьский день. Но этот пляж был пуст.
– А где все?
– Я тебе говорил – на вилле, готовятся к вечеринке.
– Но… должны ведь быть хоть какие-то туристы?
– У нас нет гостиницы. Туристы едут на Корфу. А здесь… мы – одна большая семья, все знаем друг друга. Каждый – друг или родственник, или друг родственника.
Да, этот остров – совершенно иной мир. Летти окинула взглядом уединенную бухту, пляж с белым песком и синее Ионическое море.
– Здесь восхитительно.
– Но тебе не хватает Фэрхоулма, – заметил он.
Летти опустила голову.
– Прошло десять лет. Это глупо.
– Мне тоже его не хватает. Помнишь пляж в Фэрхоулме? Сплошные скалы, – сказал Дариус.
– Да. А цветочную поляну помнишь, где ты научил меня танцевать?
– А пруд, где я ловил лягушек, а ты давала им имена и хотела забрать в дом?
– А какие яркие были листья на деревьях осенью… А помнишь, как мы катались на роликах по коридорам…
– А тайный ход за библиотекой – ты там пряталась, когда на что-то обижалась. – Дариус засмеялся. – А в розовом саду твоей мамы меня застукали, когда я в первый раз закурил. В первый и последний.
– А как миссис Поллифакс ругала нас за грязные следы на чистом полу кухни? – Летти улыбнулась. – И она всегда давала нам молоко с булочками после того, как мы за собой убирали. Но ты не очень-то ловко управлялся со шваброй и тряпкой.
– Для нас это была игра.
Они стояли на пустынном пляже и улыбались друг другу, но у Летти улыбка скоро исчезла.
– Мы никогда больше не увидим Фэрхоулма, – сказала она.
Дариус внимательно и долго на нее смотрел и вдруг начал разуваться.
– Море должно быть теплое. – И, нагнувшись, расстегнул ей сандалии.
Они шлепали по воде и брызгались, вода касалась щиколоток и коленей, задевала подол платья. Летти захотелось зайти поглубже, даже поплавать, чтобы ее тело омывали волны, чтобы почувствовать себя невесомой. Дариус обнял ее. Вокруг – море, никто их не видит, только парящие в небе птицы. Они целовались под горячим греческим солнцем на берегу синего моря, под синим небом. Он гладил ее по обнаженным плечам, соленые морские брызги попадали на кожу и волосы.
Сколько времени прошло? Может, час, а может, несколько минут. Начинался прилив, вокруг ног поднимались волны.
– Летти, дома, где мы с тобой жили в юности, возможно, нет, – прошептал он. – Но мы есть.
Полуденное солнце ореолом сияло вокруг его темных волос. И в эту минуту Летти поняла, что случилось худшее. Это рок. И случилось быстрее, чем она могла ожидать.
Она любит его.
Мужчину, каким он был.
Мужчину, какой есть сейчас.
Мужчину, каким мог быть.
С той февральской ночи, когда они зачали ребенка, Летти убеждала себя, что он безвозвратно изменился, что она ненавидит его, что он навсегда потерял ее любовь.
И все оказалось ложью.
Она не переставала его любить, даже когда боль раздирала душу. Да и как могла разлюбить? Он – ее любовь на всю жизнь.
Дариус вздохнул:
– Нельзя опоздать к собственным гостям. Вернемся на виллу. – Поцеловав Летти в голое плечо, он шепотом пообещал: – Мы закончим это попозже, миссис Кириллос. Жду не дождусь, чтобы лечь с тобой в постель.
Они вернулись на пляж и стали подниматься вверх на гору. Летти оступилась, и Дариус поддержал ее.
– Не ушиблась?
– Нет. – Летти старалась не заплакать. Но знала, что плакать ей еще предстоит.
Всего один день, как она замужем, а сердце уже потеряла.
Глава 9
Дариус чуть не задохнулся, когда Летти появилась на террасе. Она была необыкновенно красива, ему казалось, что она плывет по воздуху в белом длинном платье.
Платье не скрывало ее полных форм, материя оттеняла кремовую кожу, карие глаза светились, в длинные волосы были вплетены ярко-розовые цветы.
Три сотни людей на террасе одновременно захлопали и восторженно закричали.
У Дариуса сердце подкатило к горлу.
– Ты великолепна.
– Спасибо. – Она застенчиво улыбнулась.
Дариус боялся дотронуться до нее. Она слишком желанна, и он не был уверен, сколько еще искушений вынесет его самообладание. В другой ситуации он бы сказал всем убираться к черту и отвел свою новобрачную прямиком в постель.
Но тут его семья, жители его деревни. Как он может проявить грубость, отказаться от теплого приема, который они оказывают его жене?
34 
