175 
— Почему, Саймон? — раздался бесстрастный голос Куина. — Почему ты не женился на ней, когда был должен?
— Предрассудки, — наконец-то произнесенное слово повисло между ними в притихшей комнате.
— Слепое, дурацкое предубеждение. Какая-то крошечная часть меня не хотела жену с индейской кровью. Слышал ли ты в свое жизни что-нибудь такое же дьявольски запутанное и печальное? Капля крови твоей матери была дороже всех моих вместе взятых!
Впервые со дня смерти Аманды, тугой узел ненависти внутри Куина ослаб. Возможно, из-за прямодушия Саймона. Слова Ноэль вспомнились так ясно, будто она стояла за его плечом. «Твой отец — человек, а не Бог, Куин. Он совершает ошибки, как и все мы».
Саймон продолжал говорить, не сводя глаз с портрета.
— Конечно, когда родился ты, я понял, до чего глупо себя повел. Но было уже поздновато, ведь правда? Даже если бы я увез Аманду далеко от Кейп Кросс, чтобы пожениться, всегда оставался шанс, что кто-то проведает правду. Упаси Боже, чтобы люди узнали правду о Саймоне Коупленде! Узнали, что его единственный сын ублюдок, а жена — и не жена ему вовсе. Я решил, что гораздо целесообразнее — это стало моим излюбленным словом, — решил, что гораздо целесообразней ничего не предпринимать. Вот что я сделал — ничего.
Куин наклонился вперед, в его позе не осталось и следа былой ленности. Он должен был спросить своего отца, почему он все-таки женился на ней в самом конце, когда мать умирала. Но даже не успев задать вопрос, он уже знал верный ответ, словно заглянул в собственное сердце. Саймон не мог смириться с тем, что Аманда умрет, так и не став его женой.
В комнате воцарилась тишина, каждый погрузился в свои раздумья. Куин первым нарушил молчание.
— Надеюсь, Кристофер не будет судить меня так жестоко, как я тебя.
— Ах, нет, не стоит, мой мальчик! — воскликнул Саймон, встревоженный неожиданной мягкостью в словах сына. — Не прощай меня. Твоя ненависть — единственное, на что я всегда мог рассчитывать. Слишком резкие перемены вредны для человека моего возраста.
Куин расхохотался. Виски это повлияло, или слова Саймона — он не знал, но что-то помогло ему расслабиться. Наконец он опомнился, понимая, что должен сказать нечто большее.
— Я был несправедлив, Саймон. Мне не следовало осуждать тебя все эти годы.
Саймон почувствовал, как внутри него разрастается счастье. Он отпил глоток и прочистил горло.
— То судно, которое ты строишь, сынок. Уверен, ты не просчитаешься. Сколько, по-твоему, узлов этот корабль сможет дать?
Разговор переключился на действительно важные темы…
На следующее утро Ноэль и Констанс встретились в коридоре.
— Ты не знаешь где…?
— А Куин не…?
Они видели тревогу в глазах друг друга.
— О, дорогая, — Констанс наконец справилась с собой, стянув кружевной зеленый пеньюар на талии. — Не думаешь ли ты…?
Не говоря больше ни слова, они ринулись вниз по лестнице. Золотистый шелк порхал возле лодыжек Ноэль, летящей в переднюю. Куин был в таком опасном расположении духа вчера вечером, трудно вообразить, что могло случиться.
— Возможно, Дейнти видела их.
Они уже устремились на кухню, когда Нэль заметила, что дверь в гостиную приоткрыта. Она потянула Констанс за руку, и они вместе вошли внутрь.
Слабый свет едва проникал в комнату сквозь наглухо сведенные шторы. Спертый воздух пропитан запахом сигаретного дыма и выдохшегося спиртного. Пустые опрокинутые бутылки на ковре. Ботинки Куина прислонены к высокому канделябру. Трубка Саймона и окурки манильских сигар переполнющие рифленую конфетницу. На полу поблескивали бокалы, соседствующие с двумя деревянными макетами кораблей в разрезе и ломтями хлеба. Помятые и небритые оппоненты крепко спали.
Саймон разлегся на спине, устроившись на диване, его ноги свободно свисали с подлокотника, в то время как Куин ссутулился в мягком кресле, закинув ноги на стол, полупустая бутылка опасно накренилась у него на коленях.
— Вот это да! Неудивительно, что они не добрались до кровати. Они налились до бровей!
— В Джорджии, мы говорим «пьяны как скунсы», — улыбнулась Ноэль.
— Правда, моя дорогая? Как образно.
Что-то теплое и радостное росло внутри Ноэль, когда она осматривала бокалы, бутылки, модели судов, окурки сигар — все свидетельства мужского товарищества.
— Ах, Констанс, тебе не кажется, что они наконец-то помирились?
175 
