Особенно,... 
58 
После смерти Софии я какое-то время думал, что все постепенно придет в норму, но, как выяснилось, надеялся зря. Между Мэриджон и Джоном состоялся долгий разговор. Подробностей не знаю, но результатом было их обоюдное решение расстаться навсегда. Они считали, что так будет лучше для всех. Джон уехал в Канаду — в другое полушарие, а Мэриджон вернулась в Лондон вместе со мной, но не захотела остаться. И мы уже никогда больше не жили вместе, как муж и жена. Она уехала на какое-то время в Париж, вернулась обратно, но не могла нигде успокоиться. Я хотел ей помочь, потому что знал — она была отчаянно несчастна, но ей от меня ничего не было нужно. Моя любовь, которую я мог ей предложить, была напрасна. В конце концов она обратилась к религии. Мэриджон жила в монастыре, когда несколько недель назад Джон вернулся в Англию.
Он отбросил сигарету. Окурок прочертил в темноте кривую красную линию и исчез.
— Теперь вы понимаете, — наконец произнес Майкл, — насколько это необходимо — увезти Джона отсюда. Все начинается сначала, вы должны это понять. Все начинается сначала — мы все в Клуги, все, кроме той приятельницы Макса, а вам досталась роль Софии.
Камень ударился о камень, послышался щелчок, темноту разрезал слепящий луч света.
— Что это, черт возьми, ты пытаешься предложить моей жене. Майкл Риверс? — раздался резкий, раздраженный голос Джона из темноты.
Глава пятая
— Останься и давай пообедаем вместе, — сказала Ева Джастину. — Я не знаю в этом городе ни одной живой души. Отведи меня в какое-нибудь интересное место, где мы могли бы поесть.
— Нет, — ответил он, — я должен вернуться в Клуги. — Потом, поняв, что его слова могли прозвучать грубо, поспешно добавил: — Я обещал вернуться в Клуги к обеду.
— Позвони и скажи, что передумал.
— Нет, я… — Он замолчал, краснея, и покачал головой. Его пальцы беспокойно ощупывали ручку двери. — Мне, право, жаль, но я должен возвращаться — это очень важно. Я должен кое о чем поговорить с отцом.
— О смерти твоей матери? — резко спросила она. — Тебе что-то подсказали мои воспоминания? Теперь ты уже уверен, что он ее не убивал, правда?
— Да, — сказал он и поспешно добавил: — И, кажется, я знаю, кто это сделал.
Он открыл дверь, остановился и обернулся, чтобы взглянуть на нее.
Она улыбнулась.
— Возвращайся, как только сможешь, — только и сказала она. — Расскажешь мне, что происходит.
Он неловко поблагодарил ее — на какой-то момент к нему опять вернулась его робость — и вышел из комнаты.
На улице ласкал глаз золотой свет наступающего вечера.
Джастин быстро вернулся к Фиш-стрит, а когда дошел до стены в гавани, бросился бежать к автомобильной стоянке. Справа от него синим зеркалом, отражающим золотые лучи, лежало море, а вдалеке волны разбивались, превращаясь в белые колышущиеся линии пены вокруг песчаных дюн.
Он часто и тяжело дышал, когда добрался до машины и остановился, чтобы найти ключи. На секунду ему стало нехорошо от мысли, что он потерял связку ключей, но потом он нашел их во внутреннем кармане куртки и быстро отпер дверцу. Ему было страшно.
Автомобили туристов устремлялись к выезду из города, и Джастин потратил четверть часа, чтобы доехать до шоссе, ведущего к Клуги.
Он выехал на пустынный участок дороги, проходившей вдоль дикого берега, когда двигатель зафыркал, зачихал и смолк. Несколько секунд он недоверчиво смотрел на указатель наличия бензина, а потом, рывком распахнув дверцу, бросился бежать по дороге обратно к ближайшему населенному пункту. Его сердце стучало как молот, дыхание с шумом вырывалось из груди.
Риверс встал. Он был спокоен.
— Убери ты этот фонарь, ради Бога, — сказал он с легким налетом раздражения. — Я ничего не вижу.
Фонарь щелкнул. Наступила полная темнота.
— Сара, — сказал Джон. Она хотела встать, но ноги ей не повиновались. — Сара, что он тебе говорил?
Риверс сделал к ней полшага, и она почувствовала, что он хочет ее успокоить. Во рту все пересохло, как будто она долго бежала.
— Сара, — крикнул Джон. — Сара!
— Ради Бога, Джон, — сказал Риверс все еще спокойно, — возьмите себя в руки. Предлагаю всем вернуться в дом, вместо того чтобы вести дискуссии и обвинять друг друга на утесе у обрыва, в абсолютной тьме корнуоллской ночи.
— Иди один, — сказал Джон сквозь зубы и попытался оттеснить его, но Риверс твердо стоял на том же месте. — Дай мне пройти.
58 
