Особенно,... 
68 
Когда я вышел из дома вслед за человеком в красном свитере, я встретил Еву — она поднималась по дорожке с берега. Я спрятался, и она меня не видела.
Вчера она мне рассказала, что было с ней тем вечером. Когда она вошла в дом, после того как я ее видел, она встретила там отца. Значит, выходит, что тот человек в красном свитере не мог быть моим отцом. И она еще вспомнила, что, когда она увидела Джона, он был в рубашке. А красный свитер, в котором отец был раньше, кто-то взял из сундука в холле.
Выходит, это был или Майкл, или Макс. Но, по словам Евы, это не мог быть Макс, потому что она видела, как он ушел по дорожке вдоль обрыва в сторону Флэт Рокс гораздо раньше, до того как она прошла мимо меня, направляясь в дом. Ева сказала, что они поссорились на том месте, где дорожка, ведущая из Клуги, раздваивается, одна тропинка ведет на обрыв, а другая — в бухту, а потом он ушел дальше по той, которая идет на обрыв, чтоб дождаться встречи с моей матерью. Ева видела, как он уходил. Тогда она села у развилки, чтоб взять себя в руки и решить, что делать. Она бы увидела Макса, если бы он вернулся с обрыва, но он не вернулся. А мужчина в красном свитере, за которым я шел, вышел из дома за несколько минут до того, как я увидел Еву, возвращавшуюся в Клуги. Поэтому тем человеком мог быть только Майкл. Отец все еще находился в доме, а Макс уже ушел на Флэт Рокс. Это не мог быть никто другой.
— Понятно.
Мэриджон помолчала с минуту, а он пытался понять, о чем она думает. Потом поднялась, автоматически одернула юбку и пошла к двери.
— Тебе лучше опять заснуть, — сказала она. — Я не буду больше мешать.
Она переступила через порог, и, когда повернулась, чтобы закрыть дверь, свет упал на ее лицо. Что-то в выражении этого лица заставило Джастина окликнуть Мэриджон.
Но она его не услышала.
Макс как раз покончил с виски, когда Мэриджон спустилась вниз запереть дверь и выключить свет. Он держал в пальцах наполовину выкуренную сигарету, и, когда она вошла в комнату, пепел упал на ковер.
— Эй! — Судя по голосу, он был не очень пьян. — Как там мой юный конспиратор?
Не отвечая, она задернула занавески и потянулась, чтобы закрыть шпингалет французского окна.
— Ты знаешь, почему я это делаю, правда? — сказал он с сардонической усмешкой. — Я это делаю не для тебя или Джона. Вы вдвоем довели до саморазрушения хорошего человека, и вы же косвенно виноваты в смерти Софии. Вы заслужили сполна все, что имеете сейчас. Поэтому я делаю это не для вас. Я согласился из-за этой девушки, потому что не вижу, зачем ей надо выстрадать что-то еще, кроме того, что она уже перенесла. Донкихотство, не правда ли? Весьма забавно. Но я всегда был такой дурак с женщинами. Господи, каким дураком я был по отношению к Софии. Я желал ей смерти так же сильно, как и любой из вас. Ты хоть это понимаешь? Я сказал Саре сегодня, что мне было жаль Софию. Начнем с того, что это неправда. Но я опустил некоторые детали, когда рассказывал все Саре. Я так и не сказал ей, что София пыталась вынудить меня забрать ее с собой в Лондон, я так и не сказал, что она угрожала мне, даже не намекнул, что это я, а не София, предложил встретиться на Флэт Рокс. А когда она умерла, я, конечно, ничего не сказал. И Слова не промолвил о своих подозрениях по отношению к вам. У меня были достаточно серьезные причины желать ее смерти, и при любом полицейском расследовании я бы естественным образом оказался одним из главных подозреваемых… И даже теперь тебе не надо беспокоиться, что я могу передумать и когда-нибудь в будущем расскажу полиции слишком много. Потому что знаю наверняка — мне недолго осталось жить. Когда я умру, вы будете в полной безопасности — ты, Джон, Сара и мальчик… Мальчику, конечно, надо знать всю историю целиком. Не могу сказать, что завидую Джону, — ведь ему придется все объяснять… Тебе нравится мальчик, правда? Я думаю, это потому, что он напоминает тебе Джона.
«Да, — мгновенно пронеслось в голове Мэриджон, и скорбь охватила ее. — Нет сомнения, что между ним и мной всегда будет существовать та же связь, что и между мной и Джоном». Вслух она сказала:
— У меня нет никакой ментальной близости с Джастином. И не так уж сильно он напоминает мне Джона.
Они помолчали. Потом Александер спросил:
— А что ты будешь делать? Ты ведь не останешься здесь дольше, чем это будет необходимо, не так ли?
— Нет, — сказала она. — Джон хочет, чтоб я продала Клуги. Он говорит, что никогда больше не захочет увидеть это место.
68 
