Его мысли были заняты Мэллори. Он представлял, как она в спальне раздевается, облачается в ночную рубашку, распускает волосы и ложится на прохладные шелковые простыни. От этой соблазнительной картины его вновь охватило возбуждение. Он проклинал судьбу за то, что его жена отказалась спать с ним в первую брачную ночь.
Если ему не суждено было завоевать любовь Мэллори, то он мог по крайней мере завладеть ее телом. Но и в этом ему было отказано. Он лишен простых человеческих радостей!
Конечно же, он мог подняться в спальню и соблазнить Мэллори. Он в полной мере владел искусством обольщения, и у него был большой опыт в этом деле: он мог с легкостью завоевать расположение любой женщины, знал, что сказать, как дотронуться, что сделать, чтобы возбудить даму, а затем доставить ей удовольствие.
Чувствуя на себе косые взгляды слуг, Адам вышел в коридор и стал подниматься по лестнице. Чтобы не вызывать кривых ухмылок и пересудов челяди, он вошел в дверь, ведущую в комнаты жены. Однако они примыкали к его собственным апартаментам, поэтому Адам, не заходя в спальню Мэллори и не тревожа ее, направился в смежное помещение, в котором располагалась его гостиная и спальня.
Там его ждал камердинер.
— Милорд, надеюсь, вы хорошо отужинали? — спросил он.
Что-то пробормотав под нос, Адам, подошел к маленькому столику у камина и поставил на него бутылку бренди и стакан.
— Я приготовил для вас ночную рубашку и запасся горячей водой для ванны, — сообщил Финли, которого, видимо, ничуть не смутила неразговорчивость господина. — Не угодно ли вам раздеться и побриться?
Адам бросил на слугу угрюмый взгляд.
— Нет.
Финли слегка растерялся.
— Сегодня у вас особенная ночь, и я думал, что…
— Я сам управлюсь, Финли, можете идти. Спокойной мочи.
Слуга некоторое время колебался, не зная, что делать, а затем поклонился.
— Как вам будет угодно, милорд. Позвоните, если вам понадобится моя помощь.
— Хорошо, Финли, ступайте.
Камердинер вышел из комнаты.
Сбросив туфли, Адам прошел к умывальнику и налил в тазик теплой воды из кувшина. Затем он снял сюртук, галстук, жилет и стянул через голову рубашку. Обнажившись по пояс, Адам наклонился над тазом.
Умыв лицо он тщательно помыл грудь, а затем вытер тело полотенцем.
Приведя себя в порядок, он надел шелковый халат, подвязался поясом и зашагал к спальне жены.
Однако, миновав свою гостиную, за которой располагались комнаты Мэллори, он вдруг остановился. Ему припомнились слова жены: «Может быть, не стоит приходить сегодня ко мне? День был трудным, напряженным… Прости, но я устала».
«Господи, что я делаю? — ужаснулся Адам. — Она ведь просила меня не беспокоить ее сегодня».
И он пообещал, что не придет к ней, позволит ей выспаться, а сам, переодевшись, отправился к ней, нарушая данное слово.
Адаму стало стыдно, он вернулся в свою спальню, сел у горящего камина и налил себе стакан бренди. Он знал, что сегодня ему вряд ли удастся заснуть.
Тяжело вздохнув, Мэллори ударила кулаком по подушке и перевернулась на другой бок. Ей не спалось, уже несколько часов она ворочалась в постели и подолгу лежала глядя в потолок широко раскрытыми глазами.
«Я не могу уснуть», — с горечью думала она.
Как ни старалась Мэллори, она не могла расслабиться. Казалось бы, после столь напряженного дня она должна была с легкостью погрузиться в глубокий сон. Но этого не происходило.
Мэллори одолевали беспокойные мысли. Она перебирала в памяти слова, сказанные ею за ужином Адаму. Перед ее глазами стояло его лицо со стиснутыми зубами и непроницаемым взглядом. Это была маска, за которой он прятал свою боль.
Мэллори, по существу, отвергла его, отказалась провести с ним первую брачную ночь, заявив, что хочет побыть одна. И это не могло не оскорбить Адама.
На самом деле Мэллори желала его. Но ее чувства находились в смятении, она боялась того, что должно произойти на супружеском ложе, поскольку была девственницей. Возможно, Мэллори поступала неправильно. Возможно, поцелуи и ласки мужа успокоили бы ее, даровали бы долгожданное забытье.
Но страх в душе оказывал парализующее действие на волю, Мэллори боялась неизвестности, того неведомого, что ожидало ее в первую брачную ночь.
Проанализировав свое поведение, Мэллори подумала о том, что ей следовало поступить так, как сказал муж: подняться наверх после ужина и ждать его в своей спальне. Пенни помогла бы ей снять платье и надеть полупрозрачную ночную рубашку из розового шелка, которую мать вместе с мадам Морей тайком от нее положили накануне отъезда в багаж.