Последние отзывы

  33  

Он слишком хорошо помнил, какую сцену устроила ему Эдит, когда он вскользь заметил, что актриса красива.

В газете сообщалось, что она приехала в Лондон, и Фрэнка охватили недобрые предчувствия: без сомнения, ему предстоит еще раз испытать на себе ревность жены.

Он молчал, и Эдит, догадавшаяся, что муж узнал актрису, продолжила:

— У меня в голове не укладывается, как ты можешь восхищаться такой простушкой. Уверена, она вытравила волосы перекисью, но мужчины, в отличие от женщин, настолько глупы, что не понимают таких вещей.

— Мне это безразлично, — ответил Фрэнк.

— Но тогда тебе не было безразлично, верно? — настаивала Эдит. — В тот вечер, когда мы впервые увидели ее в «Эксельсиоре», ты глаз с нее не сводил.

— Неужели все начинается сначала? — устало проговорил Фрэнк. — Я тебе уже говорил тысячу раз, что меня не интересует эта женщина. Ты спросила мое мнение о ней. Я ответил, что она привлекательная. Когда я увидел ее в тот вечер, она действительно показалась мне очень красивой. Неужели мы будем обсуждать эту тему до конца жизни?

— Меня волнует вовсе не то, что ты говорил, — вспылила Эдит, — а то, что думал. Я никогда не забуду, какой у тебя был взгляд!

— Ради Бога, давай оставим эту тему! — не выдержал Фрэнк и швырнул газету на пол. — Я сыт этим по горло! Тебя послушать, так можно решить, будто я провел с ней ночь! А на самом деле я находился в ее обществе всего двадцать минут, притом в людном месте!

Эдит вскочила.

— Знаешь, Фрэнк, — процедила она, — ты мне отвратителен. Ты говоришь такие вещи специально, чтобы унизить меня и сделать мне больно.

Она выбежала из комнаты и с грохотом захлопнула за собой дверь. Вздохнув, Фрэнк намазал тост джемом и продолжил завтракать. Своей вспышкой Эдит ничуть не обескуражила его. Подобные сцены были неновы и успели наскучить ему.

На собственном горьком опыте он узнал, что скандалы нравятся Эдит — таким образом она дает выход своим эмоциям. Сейчас она поплачет некоторое время в своей комнате, а потом, бросившись ему на шею, будет молить о прощении и заставит его раз сто повторить, как сильно он любит ее. Она умеет превратить обычную склоку в настоящую мелодраму.

Фрэнк давно понял: ей нравится жалеть себя. Пройдет час, прежде чем она успокоится и начнет улыбаться, поверив в его любовь.

Медовый месяц, который они провели в Риме, Флоренции и Венеции, обошелся сэру Альфреду в огромную сумму, но не сделал их счастливыми. Фрэнка постоянно преследовала мысль о том, что он бы по-настоящему наслаждался роскошью отелей, красотой этих сказочных городов и вообще всем путешествием, будь он в другой компании.

Они поженились через пять недель после поездки в Нью-Маркет. Не было смысла тянуть с венчанием: близился конец лета, и сэр Альфред хотел перебраться в Лондон, а затем отправиться за границу.

После бегства Хельги Эдит взяла на себя управление хозяйством. Ей казалось, что она успешно справляется со своими обязанностями, однако и Фрэнк, и сэр Альфред видели, что до Хельги ей далеко. Без спокойной деловитости молодой немки дом на Парк-лейн стал постепенно приходить в упадок.

Фрэнк настоял на скромной свадьбе, заявив, что всеми способами должен избежать огласки. Для этого у него были основания: во-первых, он боялся, что даже через девять лет отец и сестра найдут его и примутся тянуть из него деньги, а во-вторых, он предполагал, что именно будут говорить о его грядущей женитьбе друзья сэра Альфреда. Естественно, его назовут «охотником за приданым». Но он чувствовал, что ему будет проще встретиться с ними, когда Эдит станет его законной женой и поток грязных сплетен прекратится.

К его облегчению, и сэр Альфред, и Эдит согласились с ним. Эдит — потому что робела, а сэр Альфред — потому что не справился бы с организацией большого приема без помощи Хельги.

От Хельги не было никаких известий. Фрэнка не покидала надежда на то, что она смягчится и вернется, хотя он прекрасно понимал, что в этом случае обстановка в доме станет невыносимой.

Сэр Альфред довольно часто говорил о Хельге, и каждый раз при упоминании ее имени у Фрэнка замирало сердце. Сознание, что она потеряна для него, что она ушла от него навсегда, превращало его жизнь в пытку.

Однажды Эдит сказала:

— Ты рад, что Хельги больше нет?

— Почему это должно радовать меня? — осторожно поинтересовался Фрэнк, удивленный ее вопросом.

  33