71 
– Может быть, ты и прав, – согласилась она. В лице и в интонациях Хорхе действительно было что-то гипнотическое, что заставляло верить в его правоту. Делая ставку на насилие, он, конечно, поступает дурно, но Ариане казалось, что его побудительные мотивы совершенно искренни.
– Конечно, я прав, – убежденно повторил Хорхе. – И однажды ты в том убедишься. Возможно, ты даже не захочешь возвращаться домой, а предпочтешь дождаться нашей победы вместе с нами, – добавил он, но Ариане эта мысль только внушала страх. Она хотела вернуться домой, она беспокоилась об отце, который был стар и болен, но с другой стороны… Положа руку на сердце, Ариана не могла не признать, что с Хорхе она чувствует себя в безопасности. С самого момента пленения никто не причинил ей вреда, никто ее и пальцем не тронул, и все это благодаря ему. Больше того, Хорхе обращался с ней так хорошо, как только было возможно в данных обстоятельствах, и за это она была ему благодарна.
Этой ночью Ариана впервые спала не в ящике, а на складной походной кровати в его палатке, которую принесли и поставили по его приказу, но это была только видимость свободы. Ариана не обольщалась: новый лагерь был спрятан так глубоко в джунглях, что у нее не возникло и мысли о побеге. Бежать ей было некуда, к тому же в других палатках спали полтора десятка головорезов, которые ориентировались в здешних лесах – не то что она, городская девушка, которой даже Центральный парк в Нью-Йорке казался дремучей чащей.
Койка Хорхе стояла у противоположной стены палатки, но ложиться он не спешил. Ариана уже засыпала, а он все сидел за столом и, щурясь от дыма сигары, что-то писал в тетради. Глядя на его лицо, освещенное колеблющимся огоньком свечи, она вдруг подумала, что Хорхе очень красив. Почти как Иисус…
И прежде чем окончательно провалиться в сон, Ариана успела подумать, что, быть может, он и вправду святой.
* * *
Как только поступило требование о выкупе, Роберт, заручившись поддержкой ЦРУ, занялся подготовкой к переводу денег со своего счета в Вашингтоне в один из аргентинских банков. С момента, как Ариана попала в плен, посольством фактически руководил второй секретарь – Роберт был не способен сейчас выполнять служебные обязанности, жил на медикаментах, и врач посольства был обеспокоен состоянием его здоровья. Сам же Роберт тревожился только о дочери. Прошла еще неделя, а похитители так и не сообщили, куда следует доставить деньги.
* * *
Каждый день Хорхе водил Ариану к реке, ибо даже примитивного душа в лагере не было (его люди, впрочем, прекрасно обходились и без него). Пока Ариана купалась, он за ней наблюдал, так что со временем она стала стесняться гораздо меньше, хотя каждый раз, прежде чем войти в воду, по привычке поворачивалась к нему спиной. Вода в реке вблизи нового лагеря была такой же холодной, как на старом месте (Ариане было невдомек, что это была одна и та же река), но и к холоду она привыкла. Ей даже нравилось, что теперь она может подолгу плескаться в воде, из которой раньше выскочила бы с пронзительным визгом.
В один из дней, когда она, как обычно, купалась, зайдя в воду по плечи, Хорхе неожиданно подплыл к ней сзади и заключил в объятия. Оба были нагишом, но Ариана не оттолкнула его, и Хорхе медленно развернул ее к себе, откровенно любуясь сквозь прозрачную воду красотой ее стройного тела. Она же не могла оторвать взгляда от его ярко-голубых глаз и мужественного, с четкими чертами лица. Хорхе поцеловал ее, и Ариана, чувствуя, как растет его желание, вдруг поняла, что этого ей хотелось уже давно. Она забыла, что она пленница, что он похитил ее и насильно удерживает в своем лагере в джунглях. Сейчас единственным ее желанием было вечно оставаться с ним здесь, под его надежной защитой.
Они долго занимались любовью не выходя на берег, и в его движениях Ариана чувствовала страсть. И в мире вокруг нее что-то переменилось, сдвинулось, стало совсем другим. Что-то переменилось и в ней самой. Хорхе был бесконечно нежен с ней и внимателен, он говорил ей о любви, и каждое его слово было для нее откровением. Они жили бок о бок уже больше месяца, жили простой походной жизнью, и как-то незаметно и постепенно его убеждения и его идеалы проникли в ее убеждения. Его методов Ариана по-прежнему не одобряла, но ей казалось, что под ее влиянием Хорхе сможет отказаться от излишней жестокости и станет мудрым и справедливым, как и подобает настоящему борцу за справедливость. Впрочем, даже если его поступки и доставили кому-то несколько неприятных минут, что с того? В ее теперешних представлениях, он, безусловно, имел на это право. Разве воин, который в одиночку сражается со всем миром, не может позволить себе быть безжалостным к врагам?
71 
