114 
Данте почувствовал, что его знобит. Голова раскалывалась, он едва держался на ногах. И все-таки у него хватило сил сделать несколько шагов, растолкать людей, крепко взять Анжелу за руку и потянуть за собой.
Женщина сделала попытку освободиться, но Данте не отпускал — он сжал ее руку так, будто эта рука была единственным, что соединяло его с жизнью.
Он вытащил Анжелу из толпы, подошел к отцу Витторио и произнес, перекрывая гул толпы:
— Я мечтаю об этой женщине много месяцев, только о ней и ни о ком больше. Я хочу, чтобы она стала моей! Если Господу было угодно меня помучить, Он вдоволь насладился этим, и теперь я прошу вас обвенчать меня с ней. Если вы не сделаете этого, мне незачем будет жить.
Отец Витторио нахмурился.
— Господь не жесток, Данте Гальяни, он милосерден, — начал он и осекся, вперившись в юношу тревожным взглядом.
Лицо Данте было бледно, тело покрыто холодным потом. Его трясло так, что стучали зубы.
В толпе пронесся изумленный ропот. Это было неслыханно! В Лонтано давно не случалось ничего подобного. Сестры и мать Анжелы вытянули шеи, их глаза округлились, а рты приоткрылись. Все гадали, что побудило Данте совершить столь безумный поступок? Возможно, между ним и Анжелой Боллаи уже что-то было? В таком случае они заслуживают не понимания, а осуждения. К Леону протолкнулся брат женщины с намерением выяснить, с чего это Данте прилюдно позорит его сестру?
Леон едва ли не впервые был по-настоящему растерян. Он пробормотал, что его сын не в себе, что он заболел и не понимает, что говорит. Словно в подтверждение его слов, Данте зашатался и рухнул на пол церкви.
Он выпустил руку Анжелы, но женщина не убежала. Склонившись над ним, она обхватила его голову ладонями и воскликнула:
— Помогите же ему!
Данте перенесли в дом отца Витторио. В Лонтано не было врача, только повитуха, а с остальными проблемами жители деревни справлялись своими силами.
— Похоже на малярию, — сказал священник. — Только откуда она взялась?
— Что делать? Как его лечить?
— Боюсь, придется везти твоего сына в Аяччо. Здесь нет ни доктора, ни лекарств, — сказал священник и добавил в ответ на молчаливый вопрос Леона: — Одними молитвами тут не поможешь. Когда я был молод, мне доводилось посещать малярийные места. Как правило, больных увозили высоко в горы, случалось, там они излечивались. И все-таки умерших было очень много. Нужна кора хинного дерева — прежде она была большой редкостью.
Когда приступ прошел, Данте открыл помутневшие глаза. Когда он увидел рядом с родителями и отцом Витторио Анжелу, его взгляд прояснился и на побледневшем лице появилась улыбка.
Сандра ломала руки. Она заклинала Леона немедленно запрягать повозку и ехать в город. Услышав об этом, Данте сказал:
— Я поеду, только если со мной поедет Анжела и если она немедля даст обещание выйти за меня замуж.
Отец Витторио смущенно кашлянул, однако Анжела не возмутилась и не отвела глаз. Ее взгляд был подобен стреле, летящей сквозь немыслимые препятствия, разрывающей плотную ткань людского непонимания и предрассудков.
— Я поеду с тобой. И я согласна стать твоей женой.
Данте устало закрыл глаза, словно был не в силах вынести блаженный груз подарка, который только что получил. Он ощупью нашел руку Анжелы и сжал в своей. Он не боялся ни лихорадки, ни смерти. Он знал, что любовь окажется сильнее, он был уверен в том, что если Анжела ляжет рядом и обнимет его, жар ее кожи проникнет в его больное тело и озноб пройдет.
— Когда я выздоровею, мы поженимся, и ты родишь мне ребенка.
— Хоть десяток, если получится.
Помещение наполнилось трогательной атмосферой доверия, взаимного прощения и любви. Данте и Анжела разговаривали и вели себя так, будто были одни в комнате. Присутствующие чувствовали себя лишними.
Позднее, очутившись наедине с родителями юноши, женщина сказала:
— Я сделала это ради вашего сына.
— Мы согласны, чтобы ты стала нашей невесткой. — Леон повернулся к жене. — Правда, Сандра?
Та прошептала со слезами на глазах:
— Лишь бы Данте поправился!
— Боюсь, мой брат скажет, что Данте слишком юн для меня и что как вдова я не должна выходить замуж, — тихо промолвила Анжела.
Леон опустил руку на ее плечо.
— Я поговорю с ним. А пока собирайся. Путь неблизкий, и нам надо спешить.
Морские валы разбивались о подножие скал, окружая его облаком пены. Подгоняемые бризом паруса, казалось, бежали по волнам. Вокруг было потрясающе красиво, но Леон смотрел только на дорогу, а Анжела — в лицо Данте. Ее взгляд был полон любви и тревоги.
114 
