Особенно,... 
164 
— А как же постояльцы? — прошептала она.
— Скажешь им, что гостиница закрывается. Тем, кто заплатил вперед, вернешь деньги. Я выставлю дом на торги. Если у вас хватит денег, можете его выкупить. Только для вас я назначу самую высокую цену!
Джулио сделал шаг вперед, но Кармина, видя, как напряглись безмолвные спутники Винсенте, ухватилась за мужа.
— Не надо! Мы… мы уйдем.
— Вот и славно, — Винсенте оскалил зубы в улыбке. — Кстати, твоя сестра Бьянка такая же шлюха, как и твоя жена. Я нанял на работу бывшего каторжника, парня с желтым паспортом по имени Андреа Санто, нанял из жалости, а она взяла и сбежала с ним!
Джулио отстранил Кармину и шагнул вперед, намереваясь ударить Винсенте, который тут же сделал знак своим людям.
Неизвестно, что случилось бы дальше, если б напряженную тишину не прорезал женский крик, крик изумления и радости, по силе превосходящий те рыдания и стоны, сочившиеся из глубины сердца, полные скорби о потере близкого человека, какие привыкли слышать все корсиканцы:
— Как ты сказал? Андреа Санто?! Он жив! Мой сын жив!
На пороге стояла Беатрис. Винсенте повернулся к ней и процедил сквозь зубы:
— Надеюсь, его тело уже гниет в какой-нибудь придорожной канаве.
Окинув презрительным взглядом Джулио, который, успев опомниться, больше не делал попыток его ударить, Винсенте повернулся и быстро вышел. За ним проследовали его спутники. Одной рукой Кармина гладила по голове стоявшего рядом Орландо, а в другой сжимала ручонку двухлетней Ромильды. Беатрис напоминала каменное изваяние, и только ее мертвые глаза, казалось, ожили и сияли надеждой.
— Я рад, что Бьянка сбежала, — сказал Джулио, обозленный тем, что ему не удалось поквитаться с Винсенте. — Давно пора было это сделать.
— Куда мы пойдем? — с горечью промолвила Кармина.
— Для начала снимем жилье в Аяччо. Мне бы не хотелось стеснять отца и смущать Данте. Потом что-нибудь придумаем.
Кармина кивнула. Она собрала вещи, Джулио и Орландо погрузили их в повозку. Кармина старалась держаться спокойно, ибо ей должны были понадобиться силы для того, чтобы дать постояльцам разумные и спокойные объяснения.
Невидимые когтистые лапы, десять лет державшие в плену сердце Беатрис, наконец разжались, и она ощутила в душе забытые покой и тишину. Она не чаяла увидеть Андреа и не надеялась заслужить его прощение; ей было важно знать, что он жив.
Орнелла Гальяни сидела перед зеркалом в своей гримерной, ожидая выхода на сцену. За ее плечами было несколько опер, в которых она исполнила главные партии. Как и прежде, больше всего ей удавались героические драмы. Сегодня она пела в «Медее». Орнелла обожала эту оперу, полную трагической силы и возвышенной красоты.
В гримерную не проникали лучи солнца, а желтый свет лампы казался слишком искусственным. Она провела по лицу пуховкой, словно желая стереть или сгладить следы, которые оставили годы. Впрочем время было милостиво к ней: к тридцати годам ее красота не увяла, а расцвела — теперь Орнеллу можно было сравнить не с диким цветком Корсики, а с экзотическим растением, взлелеянным в королевских садах.
Всего, что у нее сейчас было, она добилась с помощью таланта, характера и настойчивости. Орнелла искренне полюбила атмосферу театра, его декорации, костюмы, сцену и публику. Однако порой, когда гул аплодисментов стихал, занавес опускался, представление заканчивалось и она была вынуждена вернуться в обычную жизнь, ее охватывали растерянность и опустошенность.
Случались минуты, когда Орнелле хотелось отдать блеск и славу этого мира за защищенность и покой, за уют домашнего очага. Они с Дино были женаты десять лет, но при этом пробыли вместе едва ли больше нескольких месяцев. Они сдержали клятву и ни разу не изменили друг другу. Орнелла никогда не спрашивала мужа о том, верен ли он ей, она просто знала, что это так.
Думая о Дино, она не находила себе места. После вторичного отречения Наполеона он немедленно подал в отставку, но до сих пор не вернулся в Париж. Орнелла подозревала, что он пытался устроить судьбы младших по званию и уберечь их от преследования новых властей.
Дино покорил собственную вершину: не имея дворянского происхождения, получил звание полковника. Однако судьба мира не менее привередлива и капризна, чем судьба человека: пришли иные времена, и прежние заслуги были уничтожены и забыты.
164 
