67 
Орнелла умела слушать зов ветра и моря и отвечать на него в своих песнях. Однако теперь она пела только для Дино. Они гуляли, болтали, смеялись, обнимались, занимались любовью и — ни о чем не жалели. Орнелла радовалась тому, что рассталась с прежней жизнью, чужой болью и непонятными запретами.
Их счастье омрачало, пожалуй, только одно: Дино никак не удавалось найти работу. Наступила поздняя осень, и жизнь в Аяччо замерла: из гавани выходило все меньше кораблей, море все чаще трепал шторм, а то далекое пространство, где сходились вода и небо, было покрыто пеленой тумана.
Дино открыл глаза. Как и всегда, утро было наполнено свежестью, светом и криками чаек. Он улыбнулся Орнелле, и ей почудилось, будто в серую глубину его глаз упал солнечный луч.
Она обвила шею мужа тонкими смуглыми руками, и на безымянном пальце ярко сверкнуло обручальное кольцо. Орнелла не умела говорить о любви, да и Дино стеснялся откровенных признаний. Однако теперь они могли общаться на ином языке.
Дино знал, что Орнелле глубоко безразлично, во что она одевается и носит ли какие-то украшения. Однако сама по себе она была столь красива, что он не мог отвести взор. Эта живая, колышущаяся, словно водоросли в воде, масса волос, сверкающие темные глаза, гибкое, стройное тело! Обнимая жену, он думал о том, что они оба очень молоды и будут молоды еще много лет: в такие минуты ему казалось, что жизнь бесконечна и впереди их ждет только счастье.
И все же вот уже несколько дней он носил в себе боль, которой наконец решил поделиться с любимой.
Когда Орнелла встала с кровати, намереваясь одеться и приготовить завтрак, Дино сказал:
— Подожди. Мне надо рассказать тебе о… Джулио.
— О Джулио? — Орнелла нахмурилась. Она предпочла бы не вспоминать об этом человеке. — Вы встретились?
— Нет. И боюсь, никогда не встретимся. Не так давно я решил наняться на работу ловцом губок, пусть даже и за гроши, но когда члены команды услышали мое имя, я получил такую отповедь! Они сказали, что отныне человек с фамилией Гальяни не ступит на палубу ни одного судна, пришвартованного в гавани Аяччо! Я попытался узнать, в чем дело, и мне рассказали, что Джулио Гальяни угнал лодку известного торговца Давида Фарины, а перед этим продал его товар по дешевке другому человеку. Потом обломки этой лодки прибило к берегу. Торговец узнал ее. В ту ночь на море был жестокий шторм: вероятно, Джулио погиб.
Орнелла замерла. Она не могла сочувствовать Джулио. Ей хотелось ответить, что с такими проходимцами не может случиться настоящей беды, но тот был родным братом Дино, потому она промолчала.
— Значит, теперь тебя никуда не возьмут?
— Причем тут это? У меня умер брат! — с досадой и болью произнес Дино и отвернулся к стене.
Орнелла оделась и молча вышла за дверь. Она прошла в кухню, где уже хлопотала синьора Кристина. Орнелла давно поняла, что из нее самой никогда не получится хорошей кухарки, хотя она искренне старалась перенять секреты, которыми владела хозяйка этого дома. Орнелла была слишком порывистой, нетерпеливой, любящей свободу, а не уют, запахи моря, а не кухни.
Синьора Кристина жарила улиток и варила похлебку из мелкой рыбешки, которую Орнелла наловила на мелководье.
Женщина обернулась.
— Проснулась? Будешь есть?
— Я не голодна, — ответила Орнелла, однако присела к столу. Через какое-то время она спросила: — Синьора Кристина, может ли человек заставить свое сердце чувствовать то, чего там просто нет?
Женщина не удивилась. Она уже привыкла к тому, что эта прямодушная девушка задает ей самые неожиданные вопросы.
— Думаю, нет. Правда сердца — она от Бога. Разве Богу можно солгать?
— Спасибо за понимание. Жаль, нам скоро придется от вас уйти.
— Почему?
— Дино не удается найти работу, а деньги почти закончились.
— Какое-то время вы можете пожить у нас просто так, — слегка поколебавшись, промолвила синьора Кристина. — В конце концов твоему мужу должно повезти.
— Если б только я знала, как ему помочь!
Хозяйка не успела ответить; вошел Дино, поздоровался с синьорой Кристиной и отрывисто произнес, обращаясь только к ней:
— Я не буду завтракать. Мне необходимо отлучиться. Не ждите меня скоро.
Орнелла пыталась поймать его взгляд, но он упорно отводил глаза. У нее защемило сердце. Она не могла вынести ни его обиды, ни его равнодушия.
67 
