23 
— Придется как-нибудь изловчиться, Бесси. Я что-нибудь придумаю; может быть, это и будет ковер-самолет. Ну а пока передай леди Элизабет вот это и скажи, чтобы она не отчаивалась. — С этими словами Адриан вынул из кармана письмо и вложил его в руку Бесси. — Я и не ожидал увидеть ее здесь сегодня, — добавил он, — поэтому собирался оставить письмо в дупле старого дуба, как мы уже делали раньше. Если вдруг у тебя не будет возможности прийти, ты не забудешь заглянуть туда?
— Конечно, не забуду, сэр! О, мне так тяжело видеть вас таким бледным и больным. Ради ее милости вы должны беречь себя.
— Мне уже намного лучше, и раз леди Элизабет не забыла меня и с ней не случилось ничего ужасного, я теперь быстро поправлюсь.
— Ее милость просила меня передать вам вот это, сэр, — сказала Бесси, доставая записку из кармана платья. — И еще она просила меня сказать вам, что скорее умрет, чем выйдет замуж за кого-нибудь, кроме вас. Пусть лучше ее брачным ложем станет могила.
— Ей не надо ни о чем беспокоиться, — ответил Адриан неожиданно бодрым и полным сил голосом. — Я увезу ее отсюда, даже если для этого мне придется кого-нибудь убить.
Бесси потом сказала Элизабет: «Мое сердце возрадовалось при таких его словах. Он был похож на самого святого Георгия, готового сражаться со всеми драконами в мире за вашу милость».
Элизабет взяла записку Адриана и прижала ее к щеке.
— Он любит меня, Бесси, — прошептала она. — Он любит меня, а это самое главное! Я так боялась, что папа прогнал его навсегда.
— Мне такое и в голову не приходило, — серьезно проговорила Бесси, хотя на самом деле она опасалась того же самого. — Ведь мистер Батлер — истинный джентльмен. Если он дал слово, то ни за что его не нарушит, чего бы ему это ни стоило. Но вы не должны бояться. У него все получится, миледи. Он любит вас и намерен на вас жениться, пусть хоть сам дьявол встанет ему поперек дороги.
— Иногда мне тоже так кажется, — взволнованно ответила Элизабет и повернулась к сидевшей на подоконнике Нерине. — Нерина, я боюсь сэра Руперта. Что-то в нем пугает меня! Я хотела было молить его о милосердии, сказать, что я люблю Адриана, и просить разорвать помолвку. Я даже придумала, какими словами скажу ему это, но, когда он приезжает, я не могу произнести ни слова. У меня при нем словно язык отнимается. Кажется, что он лишен обычных человеческих чувств.
— А вот я его не боюсь, — ответила Нерина, — хотя, дорогая Элизабет, я прекрасно понимаю тебя. Несомненно, сэр Руперт такой же, как все мужчины, только еще хуже. Когда я вижу, как он обращается к тебе с эдакой снисходительной любезностью, и знаю, что этим же вечером он встретится с леди Клементиной и будет заниматься с ней любовью, меня так и подмывает дать ему пощечину. Если бы дядя Герберт поступил с ним так, как с бедным Адрианом, я была бы только рада.
Элизабет вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Умоляю тебя, не говори о том, что папа сделал с Адрианом. Я не могу вспоминать об этом без содрогания. Эта жуткая картина не перестает преследовать меня по ночам. Бедные его руки и лицо! Скажи мне, Бесси, отметины еще остались?
— Они уже почти незаметны, — солгала Бесси, не желая расстраивать Элизабет.
Вновь и вновь ей пришлось повторять каждое слово ее разговора с Адрианом. И когда наконец уже нечего было рассказывать, Элизабет села читать его послание. Она читала и перечитывала записку до тех пор, пока — Нерина была в этом уверена — не выучила ее наизусть.
— Где ты собираешься ее спрятать? — спросила Нерина. — Дядя Герберт в любой момент может пожелать обыскать комнату. Ради Бога, не делай ничего, что может навлечь его гнев. Если он заподозрит Бесси, мы пропали. Без нее мы не сможем поддерживать связь с Адрианом.
— Я спрячу ее здесь, — ответила Элизабет, глаза которой сияли, и засунула записку за корсаж платья. — Даже папа не осмелится искать ее здесь.
— Я бы не стала утверждать это так уверенно. Он пойдет на все что угодно, если заподозрит, что ты ослушалась его, — мрачно заметила Нерина.
— Сейчас я не боюсь даже папу, — ответила Элизабет. — Я так счастлива, невероятно счастлива, Нерина, потому что Адриан любит меня!
Нерина с любопытством взглянула на свою двоюродную сестру. Глаза Элизабет были закрыты, голова откинута назад, руки сжаты на груди. На ее губах играла легкая улыбка. Девушка словно находилась в состоянии неземного блаженства. Интересно, подумала Нерина, каково это — быть влюбленной. Возможно, Адриан Батлер отличается от тех мужчин, с которыми ей самой приходилось сталкиваться. И все же Нерина знала, что сомневается даже в его искренности и кротости. Каким бы добрым и нежным он ни казался, он был мужчиной. Как бы он ни был сейчас влюблен в Элизабет, не пройдет ли его любовь, если она заболеет или когда постареет? Устоит ли он перед искушением?
23 
