2 
Вид пассажиров, едущих в Париж, усугубил его раздражение при посадке в берлинский поезд.
Во всех рискованных миссиях его сопровождал преданный слуга Уоткинс. Вот и сейчас он проследил, чтобы все необходимое господину во время поездки было тщательно размещено в его купе.
Остальной багаж Уоткинс велел носильщику уложить в соседнем купе: лорд Брэйдон, стремившийся к максимальному комфорту, любил, чтобы соседнее купе занимал его слуга.
Уоткинс, таким образом, был всегда рядом, и его господина не беспокоили громкие разговоры пассажиров, не будило хлопанье дверью в соседнем купе.
Друзья часто попрекали Брэйдона расточительностью, которой вовсе не заслуживает подобная прихоть, но его ответ был неизменным:
— Уж на что действительно не следует жалеть денег, так это на комфорт, Им нечего было возразить, поскольку они сами придерживались того же мнения.
Одарив носильщика щедрыми чаевыми, Уоткинс еще раз все осмотрел.
— Я буду в купе рядом, милорд, — напомнил он господину, — если понадоблюсь вашему сиятельству.
Лорд Брэйдон задумчиво сел на диван, еще не разложенный для ночлега.
Он размышлял лишь о том, как скоро ему удастся вырваться из Берлина, чтобы сообщить принцу Уэльскому о безуспешности порученной ему миссии.
«Только у принца, — думал лорд Брэйдон, — могла зародиться столь абсурдная идея выведать у немцев истинный масштаб их новой программы вооружения морского флота!»
Отношения принца с Германией никогда не были ровными.
Сначала возникли трения из-за его общеизвестной симпатии к Франции во время франко-прусской войны.
Затем принц и его сестра способствовали союзу принца Александра Баттенбергского и принцессы Виктории, дочери наследного принца Пруссии .
Более того, принц Вильгельм был в глазах принца Уэльского всего лишь ветреным молодым человеком, умудрившимся допустить бестактность по отношению к королеве Виктории, в результате чего ему было отказано во въезде в Великобританию и пришлось довольствоваться пребыванием в Германии.
Там он позволял себе оскорбительные выпады в адрес собственного дяди : так, он называл его раздувшимся павлином, а свою бабушку — старой каргой.
После этого принц Уэльский просто игнорировал его.
В 1888 году, за год до королевского юбилея, Вильгельм стал кайзером в возрасте двадцати девяти лет.
Принц Уэльский не скрывал своей неприязни к новому кайзеру, так же как не стеснялся в выражениях, говоря о своем племяннике.
Он обзывал его «Вильгельмом — 3авоевателем»и негодовал, когда кайзер, преисполненный чувства собственного величия, отвечал ему в таком же духе.
Тем не менее, несмотря на эту ссору, кайзер прибыл в Англию в 1889 году, стараясь быть как можно приветливее.
После этого отношения несколько смягчились — до той поры, пока кайзер не решил стать, по словам принца, «боссом в Коусе».
Он был командующим эскадрой королевских яхт, и его «Британия» побеждала на важнейших соревнованиях.
Она считалась лучшей гоночной яхтой из существовавших в то время.
Но кайзер перечеркнул эти достижения своей победой над принцем в гонках Королевского Кубка.
Впоследствии он избрал Коус местом демонстрации самых современных кораблей военно-морского флота Германии.
Так, в прошлом, 1895 году он прибыл туда на императорской яхте «Гогенцоллерн»в сопровождении двух новейших военных кораблей, «Верт»и «Байсенбург».
Они были названы так в честь городов, где германцы одержали победу во франко-прусской войне.
Кайзер бросил вызов Комитету регаты, демонстративно сняв свою яхту с гонок на Королевский Кубок.
Он заявил, что условия гонок ставят его в заведомо невыгодное положение.
Потом он проявил злонамеренную резкость по отношению к своему дяде во время обеда на борту «Осборна».
Весь королевский двор был осведомлен о гневе принца Уэльского.
Поэтому лорд Брэйдон не очень удивился, когда принц сказал ему, как только они остались наедине:
— Я прошу вас сделать кое-что для меня, Брэйдон, а именно — поехать в Германию.
Лорд Брэйдон тяжело вздохнул и ничего не ответил.
Принц Уэльский в крайнем возбуждении ходил по комнате взад и вперед.
— Я узнал из достоверного источника, что мой племянник, кайзер, располагает новым морским орудием, более эффективным, чем любое имеющееся у нас.
Он остановился, пытаясь хоть немного успокоиться, и, поскольку лорд Брэйдон продолжал хранить молчание, продолжал:
2 
